- Сообщения
- 423
- Реакции
- 470
https://i.*******/CRUMkl.jpg
Одно из немногих личных фото. Фаллуджа, 2005 год.
Имя: KolmanОдно из немногих личных фото. Фаллуджа, 2005 год.
Второе имя: Grimund
Фамилия: Kramnitz
Дата рождения: FEB/19/1980.
Пол: мужской.
Место рождения: https://i.*******/CQjRj.png Питермарицбург, провинция Наталь, ЮАР.
Место проживания: https://i.*******/CQjfT.png Сан-Фиерро, штат Сан-Андреас, США.
Национальность: африкáнер.
Образование: среднее (SAT I).
Профессия: офицер полиции.
Семейное положение: не женат.
Рост: 184 см.
Вес: 77 кг.
Цвет глаз: серый.
Цвет волос: шатен.
Телосложение: эктоморф (1-3-5 по системе соматипирования Шелдона).
Татуировки, особые приметы: отсутствуют.
Увлечения: историческая литература.
…Крузер неспешно ехал по ночным, залитым фонарным светом улицам Сан-Фиерро. Вокруг - тишина, ни одной живой души. Офицер взглянул на часы – полвторого ночи. В животе заурчало, и вскоре крузер припарковался возле одной из немногих открытых забегаловок.
Зайдя внутрь, офицер поздоровался с кассиром и, заказав картошку фри с салатом и лимонад, присел за свободный столик у окна, стараясь не терять свой крузер из виду. В забегаловке, кроме официанта да уборщика, никого не было, и офицер, ожидая свой заказ, погрузился в размышления. Поначалу он, по своему обыкновению, думал о «вечном»: о смысле жизни, о судьбе, предназначении. Вскоре, однако, его мысли ушли на 30 лет назад, в его детство и начали свой неспешный путь сквозь время и границы…
https://i.*******/CQfV1.jpg
Ратуша Питермарицбурга (наше время).
Ратуша Питермарицбурга (наше время).
Семья Крэмницей – и по отцовской, и по материнской линиям – происходила из германских эмигрантов, приехавших в Капскую колонию за несколько лет до её оккупации британцами в поисках лучшей жизни. Как и большинство колонистов, они стали зарабатывать на жизнь сельским хозяйством и вскоре из бедных крестьян превратились в достаточно состоятельных землевладельцев. Разумеется, они не брезговали использовать рабов в хозяйстве, но, однако же, никогда не относились к ним, как к таковым. Предки Кольмана по обоим линиям, несмотря на различия в их происхождении и жизненных обстоятельствах, приведших к столь сильным переменам в их жизнях, в итоге сошлись в одном: они были убеждёнными сторонниками апартеида, в определённом смысле рассовой чистоты и вытекающего из них бурского национализма (от голл. boer – крестьянин). По их мнению, разница между чёрной и белой расами была слишком значительна, чтобы между ними было возможно близкое сосуществование. Это, однако же, не означало, что первые не заслуживают права на жизнь и развитие в соответствии со своими традициями, принципами и желаниями - права называться «Homo Sapiens». Главное - чтобы не было взаимных конфликтов. Для их предотвращения апартеид, по их мнению, был наилучшим решением.
Но вернёмся к истории.
В 1806 году колония была окончательно захвачена Британской империей. Враждебная по отношению к бурам британская колониальная политика вынудила их в 1835 году начать массовый исход вглубь континента, впоследствии названный Великим треком.
https://i.*******/CQfZ8.png
Великий трек (1835 - 1840).
Великий трек (1835 - 1840).
Роды Дайнингер и Крэмниц присоединились к группе фуртреккеров (так назвали участников Великого трека) под руководством Геррита Марица и начали свой путь на северо-восток. Наконец, после многомесячного странствия и множества пережитых нападений со стороны местных племён они осели в местности, на которой впоследствии и будет построен маленький островок Европы на африканской земле – Питермарицбург.
С тех пор роды Крэмниц и Дайнингер жили рядом, а в 1978 году, со свадьбой Фредрика и Вильгельмины стали родственными.
Отец и мать Крэмницей, воспитанные в духе апартеида и бурского (или, по официальному самоназванию, африкáнерского) национализма, а также, будучи верующими христианами, это же мировоззрение прививали и детям. «Буры - последний оплот цивилизации на этом диком континенте, а потому вопрос сохранения нашей национальной идентичности - это вопрос будущего Африки» - таков был главный принцип, на котором основывалось воспитание молодых Крэмницей. Помимо этого, им с детства также прививалось и милосердие к другим людям, вне зависимости от цвета кожи или жизненных взглядов. «Жизнь каждого человека заслуживает, если не книги, то фильма уж точно,» – так говорил их отец Фредрик. Тот в своё время прошёл через многое - в том числе войну и даже ангольский плен. Именно там, пообщавшись с чёрными ребятами «с той стороны», он убедился, что плохих наций - или рас - не бывает.
- Как там у русских: «по одёжке не суди - по делам гляди»? Похоже, лучше и не скажешь, – с улыбкой завершал он очередной свой рассказ.
Раннее детство Кольмана прошло, как у обычных европейских детей - в полном благополучии. Кольман с детства пошёл в отца: был любознательным, добрым и не в меру эмоциональным человеком, но никогда ни с кем ничем не делился. Все его мысли и эмоции оставались исключительно внутри него, и все свои проблемы он стремился решать сам. Даже отец с матерью прилагали, порой, немалые усилия, чтобы сын рассказал им о том, что его беспокоит.
Он целыми днями просиживал в домашней библиотеке наедине с книгами и большой географической картой мира на 1914 год. История, наравне с иностранными языками, были его страстью. В будущем он мечтал стать археологом. Для этого он усиленно изучал английский, немецкий языки и заодно понравившийся ему финский язык (которым сейчас владеет на разговорном уровне), а также книги по географии, истории, геологии, археологии и другие. Благодаря матери-интеллегенту, в книгах у них дома недостатка не было.
https://i.*******/CQff3.jpg
Фото из домашней библиотеки Крэмницей.
Фото из домашней библиотеки Крэмницей.
Единственными людьми, с которыми он делился своими мыслями, были братья и сестра.
Хендрик – самый старший ребёнок в семье – был противоположностью Кольмана. Крайне общительный и подвижный, но вместе с тем, как и отец, строгий, рассудительный и настойчивый, он был превосходным лидером их маленького «ордена». Он всегда умел вдохновить кого угодно на что угодно и был превосходным дипломатом. В будущем он мечтал стать хорошим психологом, чтобы помогать людям преодолевать свои барьеры и раскрывать их положительные качества.
Вертехард – младший брат Кольмана – рос горячим и вспыльчивым ребёнком. В отличии от остальных братьев и сестры, он не занимался «пустой тратой времени» на обдумывания и, что называется, «бросался в омут с головой», сначала делая и только потом планируя. Если Хендрик склонял других к своей точке зрения силой языка, то Вертехард просто игнорировал чужое мнение и действовал только так, как сам считал нужным, а всех недовольных «рубил сплеча». За свою семью он был готов отдать всё, в том числе и жизнь. Не раз, когда у ребят возникали конфликты с другими мальчишками, он так и рвался решить проблему «радикальным» путём, и только рассудительный Хендрик остужал его пыл.
Единственным серьёзным увлечением Вертехарда было военное дело, и отец хотел после школы отдать его в военную академию. Он с детства усиленно занимался спортом, ходил в секцию по единоборствам. Отец купил ему пневматическую винтовку, из которой Вертехард и учился стрелять. Кольман и Хендрик тоже не прочь были составить ему компанию, но только Вертехард имел к этому такую страсть.
Одилия – сестра Кольмана, – как и следовало ожидать, пошла в мать: была такой же спокойной, умной и рассудительной. Она оказывала магическое воздействие на Вертехарда, который в её присутствии был гораздо сдержаннее. Мать обучала её всему, что знала и умела сама. Как и она, Одилия твёрдо решила посвятить свою жизнь медицине. Ей хотелось помогать людям, спасать их жизни. Именно она и, в несколько меньшей степени, Кольман, настояли на том, чтобы завести домашнего питомца.
В итоге, в один из весенних дней отец принёс домой маленького котёнка тигрового окраса: с серой шерстью и чёрными полосами на ней. Котёнка назвали Шерханом, по аналогии с героем известной сказки Редьярда Киплинга, которую как раз только что прочитал Кольман. Котёнок стал новым полноценным членом «ордена» и рос вместе с ним.
Вместе они играли на небольшой детской площадке, которую отец установил им во дворе, фантазировали, глядя на фигурки гномов и павлинов, неподвижно стоящие на траве и пристально наблюдавшие за всяким, кто проходил мимо. На большом китайском Каркáсе (дерево такое, Celtis sinensis - прим. автора), который рос во дворе, они даже смастерили дом, в котором часто играли и любовались красивым видом холмов в отдалении - их район располагался на возвышенностях. Там с ними порой случались приключения, запомнившиеся им на всю жизнь.
Например, однажды ребята, о чём-то болтавшие на дереве, услышали жалобное мяуканье. Выглянув на улицу, они обнаружили, что Шерхан застрял под забором, пытаясь пролезть во двор. Так как родителей не было дома, они сами принялись помогать другу. В результате их достаточно долгой, но организованной «спасательной операции», Шерхан был спасён. Ребята восприняли это, как большую победу и, несмотря на разрушенный забор, даже получили похвалу от отца.
Однако, время идёт, и его жернова ни на секунду не замедляют свой ход, перемалывая всё на своём пути: и плохое, и хорошее. Пожалуй, ничто в этом мире не сможет избежать их. Вскоре жернова добрались и до семьи Крэмницей, превратив в осколки прежнюю беззаботную жизнь.
https://i.*******/CQfKR.png
!Дисклеймер!
Изложенное далее по тексту является выдумкой автора, основанной на действительно происходивших исторических событиях. Просьба не считать это сколько-нибудь авторитетным источником информации об упомянутых событиях.
https://i.*******/CRB7il.png
!Дисклеймер!
Изложенное далее по тексту является выдумкой автора, основанной на действительно происходивших исторических событиях. Просьба не считать это сколько-нибудь авторитетным источником информации об упомянутых событиях.
https://i.*******/CRB7il.png
…Офицер смотрел в окно и любовался красивым ночным небом. На кухне закусочной слышался шум: официант всё-ещё готовил его заказ. Стояла полная луна. Такая яркая и манящая она освещала всё вокруг магическим светом. Прямо как тогда, в ту ночь, когда он впервые ощутил на себе холодное как лёд дыхание времени…
К концу 80-х годов стало ясно, что страна меняется. Последний (как позже выяснится) белый президент Фредерик Виллем де Клерк, пришедший к власти в 1989 году продолжил начатые до него либеральные реформы в ещё больших масштабах. Режим апартеида разваливался, страна стремительно погружалась в хаос и анархию. Чёрные получили невиданные ранее свободы и не преминули ими воспользоваться, чтобы отомстить. Лозунг «Убей бура!» стал для них главным руководством к действию. Белые начали массово вооружаться. Правительство стремительно утрачивало контроль над ситуацией. К 1993 году страна стояла на пороге гражданской войны.
…Это была ночь с 6 на 7 апреля 1993 года. Мать сидела у окна и молча смотрела на дорогу. Отец долго не возвращался со смены. Дети тоже не могли уснуть и тихо сидели в гостиной, ожидая вестей. Вдруг, она увидела патрульный автомобиль, быстро приближающийся к дому.
- Это он! – крикнула она, выбегая ему навстречу.
Автомобиль остановился у входа во двор и из него выскочил отец в полицейской форме, побежав навстречу матери.
Они обнялись.
Отец был очень взволнован. Он сказал всем быстро собирать всё самое необходимое и готовиться к отъезду.
- Что случилось? – встревоженно спросила мать.
- Сейчас не время для вопросов. Скорее, пока есть время.
Отец старался говорить спокойно, но в его голосе чувствовалось сильное волнение. Он от природы никогда не нервничал, и в таком состоянии семья видела его впервые. Было понятно, что ситуация очень серьёзная, и Вильгельмина вместе с детьми быстро побежала в дом, собирать вещи.
Кольман собирался так быстро, как только мог. В первую очередь, он взял с собой свои любимые игрушки: плюшевого мишку в капитанской форме, морского котика, динозаврика, и бравого солдатика британской королевской гвардии.
Он уже заканчивал собирать свой рюкзачок, как вдруг услышал через открытое окно всё усиливающиеся крики, издаваемые толпой людей. Они были всё отчётливее и отчётливее. Кольман не мог понять, что это за язык, но вдруг ощутил сильный страх. Что-то подсказало ему: это за ними.
Он, не сбавляя скорости, собрал оставшиеся вещи, посадил спящего на подоконнике Шерхана в имевшийся у них специальный контейнер и спустился на первый этаж, в гостиную. Здесь уже стояли мать, Хендрик, Вертехард и Одилия вместе со своими вещами. Отец ждал во дворе, наблюдая из-за ограды за подошедшей уже почти вплотную к дому толпой. Толпа кричала: «Bulala iBhulu! Bulala iBhulu!» (кóса «Убей бура!»).
Кольман услышал голос Одилии:
- Не доверяю я им…
Бежать на машине было поздно. Отец, собравшись с силами, зашёл в дом и сказал матери, подавив тревогу в голосе:
- Вике, милая, соберись и слушай меня внимательно. Сейчас всё зависит от тебя. Я задержу их тут столько, сколько смогу. Бери детей и бегите к полицейскому участку. Найди там майора Флейгера. Скажи, что вы семья капитана Крэмница. Он знает, что делать. Обо мне не беспокойся. Меня они не возьмут.
Последнюю фразу он сказал с улыбкой. Затем он подошёл к детям, обнял и поцеловал каждого.
- Будьте сильными и никогда ничего не бойтесь. Это не последнее испытание. Помните, чему я вас учил, и никогда, слышите, никогда не сдавайтесь! Помните, что я люблю вас!
Кольман впервые в жизни заплакал. Он старался удерживать себя, как мог, но слёзы невольно текли по его щекам. Отец покидал их. Именно таким он и запомнился Кольману: мужественным, бесстрашным, готовым отдать жизнь за тех, кого он любит. Именно таким и хотел стать Кольман, именно таким он с этой минуты и стал. Весь его внутренний мир был разрушен, и на его обломках выстраивался новый, другой мир: мир воина. Из голубя, он превращался в коршуна. Из мечтателя – в солдата. Ушли в прошлое нерешительность, робость, слабость. С этого момента он перестал чувствовать страх перед жизнью. Впоследствии, это не раз подведёт его под пулю, не раз заведёт в безвыходные ситуации, но, по воле судьбы, он останется жив.
- Видимо, ещё не время, – сказал офицер, печально улыбнувшись Луне.
https://i.*******/CQfKi.png
https://i.*******/CQfK0.png
https://i.*******/CQfK0.png
Что-то быстро шепнув на прощание матери, отец повёл семью к заднему выходу и, проводив её взглядом на прощание, исчез во дворе. Через пару минут в районе дома послышались многочисленные выстрелы и разъярённые крики, но Вильгельмина, не оглядываясь и не давая этого делать детям, продолжала вместе с ними путь, стараясь как можно быстрее добраться до спасительных стен.
Почему она не стала задавать никаких вопросов? Почему просто последовала тому, что сказал Фредрик? Наверное, потому, что в такой ситуации она не могла себе позволить тратить время на ненужные вопросы. Она была не из тех, кто долго вникает в ситуацию, и очень быстро поняла, что опасность им грозит смертельная. Несмотря на то, что она была раздавлена, сплющена, как лепёшка, она, движимая материнским инстинктом, вела детей вперёд. Там, впереди, они могли быть в безопасности, хотя бы сейчас.
Кольман всё дорогу думал об участи отца, молился, чтобы он смог убежать, спастись. Он не хотел верить, что больше никогда его не увидит.
Несколько раз им на пути попадались такие же группы вооружённых чёрных подростков, кричащие: «Phantsi ngobukhoboka!» (кóса «Долой рабство!»). Благо, Крэмницы успевали спрятаться и те их не замечали, проходя мимо и продолжая в бешеном порыве скандировать свои лозунги.
Кольману казалось, что эта дорога никогда не кончится. Город кипел. Напряжение, злоба, отчаяние – вот чем был пропитан воздух Питермарицбурга в ту ночь. Казалось, он вот-вот взорвётся.
Наконец, впереди показался яркий свет прожекторов – это был полицейский участок. Мать поторопила детей, и вскоре они уже стояли на КПП. Вооружённые автоматчики, усиленные пулемётами, охраняли периметр. Участок был на осадном положении.
Мать сообщила усатому офицеру на КПП – что был там старший – кто они, и к кому направляются. Офицер окинул их взглядом и, кивнув, отвёл внутрь здания. Внутри участок выглядел не лучше, чем снаружи: повсюду лежали ящики с боеприпасами, ходили вооружённые карабинами и дробовиками полицейские; один из офицеров пронёс противопехотный гранатомёт. Участок готовился к обороне.
Усатый офицер завёл их в один из кабинетов и закрыл дверь на ключ. Достав из своего сейфа какой-то конверт, он вручил его Вильгельмине.
- Фредрик просил вам передать. Что там, я понятия не имею, но он сказал, что вы во всём разберётесь.
Вильгельмина смогла лишь кивнуть, еле сдерживая слёзы.
- Да хранит вас Бог, если он ещё не покинул нас. – Офицер вздохнул. – Он сказал, что до утра вам нужно отсидеться в безопасном месте. У меня есть домик за городом, там сейчас относительно спокойно – чёрные обошли ту местность стороной. Вы можете жить там, сколько нужно. Я тут, видимо, надолго, – Он усмехнулся. – Туда вас доставят, за это можете не беспокоиться. Насчёт полной безопасности на месте, поймите правильно, ничего гарантировать не могу - обстановка в стране меняется каждый час. Но там всё же спокойнее, чем здесь, – говорил офицер, уже сам не понимая, что хочет сказать.
После некоторой паузы, он продолжил:
- И ещё. Завтра Фредрик просил доставить вас в Дурбан. Зачем – не знаю, но ребята останутся с вами и завтра довезут вас до места, так что вы будете под присмотром.
- Спасибо вам большое, господин майор... Мы вам обязаны, – наконец сдавленным голосом сказала Вильгельмина.
- Я обязан Фредрику гораздо больше, так что за это не беспокойтесь, – вскидывая на плечо свой карабин, ответил майор и неожиданно прибавил:
- А вы не знаете, где он сам?
Вильгельмина посмотрела на него непонимающим взглядом.
- Как... разве вы не знаете…?
- Понятно… – ударив кулаком по столу, проговорил майор, после чего рванулся к двери, крикнув:
- Скорее за мной!
Он отвёл их в гараж участка, где уже ждал колёсный бронетранспортёр с водомётом на крыше. В нём сидели двое полицейских в полном обмундировании.
- Лейтенанта Рейнэке ко мне! – крикнул майор, открывая дверь бронетранспортёра. Затем, резко остановившись и обернувшись к Вильгельмине, сказал:
- План остаётся в силе. Будьте в доме и никуда не выходите. Я постараюсь сделать всё, что смогу. Если успею, я сообщу вам о результатах, – и, указывая на конверт, прибавил:
- Если он скажет вам уезжать – уезжайте. Не ждите, – после чего ушёл обратно в здание, крича:
- Рейнэке, готовь группу на выезд, быстро!
Вильгельмина с детьми, наполненные надеждой и в душе молясь за успех группы, расселись в железном теле бронетранспортёра. Не став долго ждать, он тронулся в путь, проехав мимо девяти бегущих к другому броневику офицеров, видимо, и составлявших ту самую группу. Покинув территорию участка, броневик покатил по наполненным хаосом улицам Питермарицбурга.
То и дело по пути встречались трупы убитых белых, группы вооружённых солдат на БТРах – в город уже была введена армия. Порой встречались и повстанцы, но они, отвлечённые погромами и грабежом, не обращали внимания на проезжавший рядом броневик. Вскоре броневик пролетел табличку с перечёркнутым названием «PIETERMARITZBURG» и за окном показались поля и луга.
Всю дорогу Кольман представлял себе, как снова увидит отца, как обнимет его, услышит его добрый голос. Несмотря на все изменения, которые произошли в нём за эту ночь, в душе он по-прежнему оставался фантазёром и искренне верил, что все эти картины станут реальностью.
Вскоре они приехали на дачу. Офицеры расположились на первом этаже, Вильгельмина с детьми – на втором.
Вскрыв конверт, она обнаружила в нём билеты на судно Дурбан – Нью-Йорк, грин-карты, кредитную карту американского банка и записку, написанную Фредриком. Билеты и документы были на всех, кроме него. В записке он писал:
«Дорогие мои!
Сейчас, когда настал тот крайний случай и Вы читаете эту записку, Вы можете винить меня в том, что я изначально решил бросить Вас. Когда я, два года назад, в самом начале этого хаоса решил подготовить нам пути отхода, я понял, что не смогу уехать. Я – офицер и присягал на верность этой стране и этому народу. Мои предки жили здесь сотни лет и лежат в этой земле. Сейчас, когда она переживает такие тяжёлые времена, моя честь не позволила бы мне просто убежать без боя. Я бы не смог не думать об этом и всю жизнь терзался бы этим, пока, наконец, это не свело бы меня в могилу. Мне очень сложно было решиться на такое. Решиться на то, чтобы оставить Вас. Простите меня, если сможете. Я не мог поступить иначе. На карточке есть некоторая сумма, потратьте её во благо. Да хранит Вас Бог.
Бесконечно любящий Вас, Фредрик»
Прочитав последние слова, Вильгельмина заплакала. Она плакала так сильно, словно выплакивала и эту, и будущую боль. После этой ночи она больше никогда не проронила и слезы, словно они у неё иссякли.
Придя в себя, она вспомнила, как два года назад, весной 1991 года они всей семьёй ездили в Преторию, в посольство США, как заполняли бланки на получение политического убежища и проходили собеседование. Тогда она ещё не знала, что Фредрик не стал делать документы для себя. Сейчас это было для неё настоящим ударом. Она не знала, винит ли она его или нет. Наверное, сейчас это было не важно - нужно было спасать детей.
Ночь на даче была напряжённой. Никто не смог уснуть. Кольман не мог думать ни о чём, кроме отца и их будущего, и эти мысли не давали ему покоя. За эту ночь он сильно повзрослел, превратившись из мечтательного мальчика в юношу. Мысли его теперь были совсем недетскими: он думал о том, что будет с ними теперь. Но судьба уже решила всё за них.
https://i.*******/CQfLB.png
…Офицера вывел из раздумий запах еды – его заказ был подан. Поблагодарив официанта, он долго смотрел на поднос, очевидно, снова вернувшись в раздумия. Наконец, голод стал уже нестерпимым, и он приступил к еде, не отвлекаясь от своих мыслей, которые всё ещё были там, на его умирающей Родине…
Как только стало светать, семья, не спавшая всю ночь и напрягая все оставшиеся силы, загрузилась в броневик и он покатил по большой трассе дальше на юго-восток – к Дурбану. Позавтракать толком не успели, да и о еде никто не думал - нужно было успеть на корабль, отходивший в полдень.
Как и сказал майор, Вильгельмина не стала ждать вестей и сосредоточилась на спасении детей. Если бы они не успели сейчас, после этого выбраться для них было бы большой удачей.
Но они успели. Прибыв в Дурбан за два часа до отправления они попрощались с офицерами и, оставив их проводить себя взглядом, взошли на борт судна. Судно имело многозначительное название – «Утренняя звезда». Это был большой и красивый океанский лайнер, рассчитанный на несколько тысяч пассажиров. Их каюта была далеко не самой дорогой, но это их тогда совершенно не волновало.
Для того, прежнего Кольмана, это плавание стало бы самым настоящим счастьем: плавание длительностью в 11 дней, на другой континент! Тогда для него это было мечтой. Тогда, но уже не сейчас. Судьба отца и благополучие семьи - вот о чём думал он, глядя на удалявшийся родной берег. Ради отца и семьи он был готов на всё.
18 апреля 1993 года, спустя 11 дней после выхода из Дурбана «Утренняя звезда» причалила к одной из пристаней в порту Нью-Йорка. Ещё при приближении к гавани Кольман, поглаживая Шерхана, внимательно вглядывался в возникшие на горизонте башни Манхэттэна, статую Свободы. Он смотрел на эти такие величественные и такие чужие берега и думал о своём новом… Доме? Он ещё не знал, сможет ли эта страна стать ему Домом. Но также он понимал, что вернуться на родину он сможет ещё очень нескоро; однако должен будет вернуться: он должен знать, как погиб его отец. Или, быть может, он спасся?..
- Нет, не важно, – вслух проговорил Кольман, встряхнув головой и стараясь отмести от себя эти мысли.
Сейчас ему было легче считать отца погибшим. Нет, он не потерял надежду. Он просто старался не думать об этом. Мысли о том, что отец жив и что он сейчас где-то там, за тысячи миль… Сейчас было не время. Ему нужно было сосредоточиться на другом. Его ждали новая страна, новые люди, новые порядки. Он знал, что впереди будет ещё немало испытаний.
Дежурное «Welcome to the United States», брошенное мрачным офицером иммиграционной службы, ознаменовало собой начало нового жизненного этапа для всей семьи Крэмницей. С этого момента им приходилось жить по-новому: говорить на новом языке, жить по новым законам, привыкать к местным нравам (или отсутствию таковых). Здесь чёрные жили наравне с белыми и слово «апартеид» не было знакомо местным. Впрочем, новоиспечённые иммигранты были только рады этому.
Дальше - поиск отеля на первое время, регистрация в местном офисе INS (Immigration and Naturalization Service, Служба иммиграции и натурализации), поиск жилья.
С намерением узнать, сколько ещё они смогут прожить на эту карточку, Вильгельмина пошла к ближайшему банкомату. Увидев цифру «90.000» на экране, она, уже неспособная проронить слезу, просто стояла и молча смотрела на неё. Фредрик положил на этот счёт все их сбережения...
С этого момента начались трудные первые месяцы новой жизни. Крэмницы арендовали половину дома в Бруклине, районе Мэрин-парк, по восточной 37-й улице. Кольман, Хендрик и Одилия, достаточно владеющие английским (один из официальных языков ЮАР, к слову), пошли в школу, а Вертехард, всё это время больше занимавшийся боевыми искусствами, нежели языками, занялся усиленным его изучением.
Вильгельмина, подтвердив свой диплом, устроилась на работу в New-York Community Hospital, располагавшийся в соседнем районе. Руководство больницы, убедившись в её квалификации, установило ей хорошую ставку, и деньги с карточки она решила оставить на детей.
В школе ребята поначалу имели постоянные конфликты с чёрными мальчишками. Те, узнав, откуда они прибыли, сразу начинали задирать парней словами «нацист», «расист», «снежок». Благо, всё ограничивалось лишь словесными перепалками да косыми взглядами. Вскоре эти конфликты практически прекратились, так как общительный Хендрик сумел установить хорошие отношения почти со всеми, а с теми, с кем не сумел он, сумел Вертехард, как только закончил изучение английского.
В школе Кольман, как и раньше, учился с интересом. Одно изменилось: с этого момента он присоединился к Вертехарду и они стали вместе ходить в спортзал и секцию по рукопашному бою. Кольман всеми силами стремился наверстать упущенное. Он занимался, казалось, всё время, когда не читал. Это, безусловно, дало свои результаты, и уже спустя год тренировок Кольман заметно окреп. Помимо физических упражнений, они стали ходить в тир. Стрелок из Кольмана на этом этапе получился средний, но он всё равно продолжал совершенствоваться.
Несмотря на всё это, Кольман по-прежнему любил учёбу и продолжал дальше осваивать немецкий и финский языки, которые начал учить с самого детства, а также занялся изучением военной истории. Особенно его, по понятным причинам, заинтересовали англо-бурские войны. В конце концов, его отец отлично разбирался и в языках, и в истории...
Значительную часть времени парень уделял изучению обстановки на родине. Он внимательно следил за новостями, читал аналитические статьи. Он хотел увидеть момент, когда сможет вернуться туда, чтобы узнать о судьбе отца.
Но до этого, однако, было ещё далеко.
https://i.*******/CQfLR.png
…Сделав крайний глоток лимонада, офицер, оставшийся довольным лёгким перекусом, не спешил покидать закусочную. Ночь сегодня была на редкость спокойной: рация практически молчала. Воспользовавшись моментом, он попросил официанта принести чашечку чая – ведь не сидеть же просто так! Мимо пронёсся юнит EMS – жизнь в городе по-прежнему шла.
- Успеть бы допить чаёк... – вслух проговорил офицер, немного снизив громкость на своей рации.
Вскоре его мысли вновь вернулись назад, уже в молодость…
Для получения гражданства у семьи Крэмницей было два пути: либо прожить в стране достаточное количество времени, либо отслужить в армии. Вильгельмина, Хендрик и Одилия, понятно, выбрали первый способ. Но Кольман, как и Вертехард, пошёл по другому пути. Первый - потому что хотел стать похожим на отца (тот служил в армии и даже бывал в Анголе в конце 70-х), а второй - потому что с детства шёл по нему.
Был солнечный июньский день 1998 года. Два брата стояли на пороге вербовочного пункта. Позади остались боль, слёзы, дальняя дорога, начало новой жизни. А впереди… Кто знает, что их ждало там, за этим порогом.
- Как бы там ни было, вспомни, что говорил отец: надо быть сильными, – решительно говорил Вертехард, глядя на пребывавшего в раздумьях Кольмана.
Кольман, наконец выйдя из раздумий, кивнул ему с той же решительностью в глазах.
- Сделаем это.
Два брата одновременно переступили порог и этим закрепили принятое решение. Мать не стала их отговаривать, так как прекрасно знала, что из этого ничего не выйдет.
- Если они так решили, то так тому и быть, – говорила она Хендрику.
Оба брата выбрали морскую пехоту, и обоих направили служить в 7-й полк 1-й дивизии морской пехоты - но в разные батальоны: Вертехарда – в 1-й, а Кольмана – во 2-й.
7-й полк базировался на военной базе «Twentynine Palms», в городе Ньюпорт, штат Орегон. Ньюпорт – маленький городок в живописнейшем месте на западном побережье США. Население на тот момент – 9.000 человек. Тогда, пожалуй, только расположенная в этом месте военная база придавала ему то значение, которое он имел.
Но Кольману было не до местных красот.
https://i.*******/CRUafl.jpg
Рекруты морской пехоты. Тренировочный лагерь базы "Twentynine Palms", 1998 год.
Рекруты морской пехоты. Тренировочный лагерь базы "Twentynine Palms", 1998 год.
Учебная программа длилась 6 месяцев. За это время из новоприбывших рекрутов должны были сделать отлично подготовленных солдат, способных выполнять боевые задачи в любых метеоусловиях и в любой обстановке.
Методы были соответствующими; нагрузки были такие, что из тридцати человек учебной группы, в которую определили Крэмницей, до конца программы не дошли девять: шестеро ушли по собственному желанию, а ещё трое были исключены. Сержант не щадил никого: малейшая оплошность – пятьдесят отжиманий, слово не по уставу - столько же кругов вокруг казармы. Сложно представить, что ждало рекрута при грубом нарушении устава. К концу дня солдаты буквально валились с ног. Не каждый мог выдержать такое. Но Кольман выдержал.
Трудности лишь закаляли его, заставляя всё упорнее и упорнее двигаться к цели. Несмотря на всё возраставшие с каждым разом нагрузки он, помня о словах отца, не сбавляя оборотов, продолжал месяц за месяцем, день за днём приближаться к поставленной цели.
Наконец, 11 февраля 1999 года состоялось подписание контракта, ознаменовавшее собой начало следующего для Кольмана жизненного этапа. На службе он зарекомендовал себя как надёжный человек, которому можно доверять и который ни на кого не станет "стучать". Благодаря этому он установил хорошие отношения со всеми в своей роте, но близких друзей старался не заводить. Ему было лучше одному. Лейтенант Эверсон - командир взвода, в котором служил Кольман, - как-то спросил его об этом, но тот лишь отмахнулся. Кольман был уверен, что одному ему будет легче.
В результате хорошей службы, к концу его четырёхлетнего контракта – то есть к 2003 году – Кольман, уже будучи капралом, получил гражданство США. Он не стал отказываться от южно-африканского, так как законы США позволяют двойное гражданство. Его мать, братья и сестра к тому времени уже тоже получили заветный паспорт, и таким образом семья Крэмницей, потеряв свой дом, смогла вновь обрести его здесь, за океаном.
Отдыхая после очередного дня службы, Кольман вспоминал, как он, ещё тринадцатилетний мальчик, стоя на палубе круизного лайнера вместе с сидящим рядом Шерханом, с недоверием вглядывался в громады небоскрёбов на горизонте. Тогда он даже не мог подумать, что когда-нибудь, много лет спустя, сможет назвать эту страну Родиной.
- А дома чай всё-таки был отменный… – печальным тоном сказал сам себе офицер и неожиданно обнаружил, что сделал это на родном африкаансе.
- Простите, это ведь голландский язык? – заинтересованно спросил неожиданно появившийся с чашкой чая официант.
- Да... не берите в голову. Спасибо, – мотнув головой, ответил офицер и кинул в чашку кубик сахара.
- Ну, ладно, – несколько разочарованно промолвил официант и удалился на кухню.
Последнее редактирование: