Последний свиток (Пример)

Richard Connolly · Среда в 20:17

ПОСЛЕДНИЙ СВИТОК

Автор: УПНД

Обложка:

Тип работы: Ориджинал

Пэйринг/Персонажи: Лира Александрийская, Маркус Византийский, Элиас Северный, Совет Хранителей

Метки/Жанры: Альтернативная мировая история, Мистика, Моральные дилеммы, Научная фантастика, Приключения, Стимпанк

Предупреждения: Насилие, смерть персонажей, сложные моральные выборы

Размер: 61 страница, 24 616 слов, 3 части

Описание:
Молодая Хранительница Александрийской Библиотеки случайно находит труд Архимеда о путешествиях во времени. Когда она понимает, что технология реальна и кто-то уже ею пользуется, Лире предстоит выбор: сохранить секрет или изменить весь ход истории. Но в мире, где знания решают судьбы наций, каждое открытие может стать последним.

Примечания: Действие происходит в 2025 году альтернативной реальности. Смешение исторических фактов с вымышленными технологиями. Вдохновлено реальными трудами античных ученых и теориями о том, что могло бы произойти, если бы древние знания не были утрачены.

Оглавление

Часть I: В сердце тайн→ Пост #2, 3

Часть II: Тени прошлого→ Пост #4, 5

Часть III: Под сводами вечности → Пост #6

"В библиотеке хранятся не только книги, но и судьбы..."

Richard Connolly · Среда в 20:26

ЧАСТЬ I: В СЕРДЦЕ ТАЙН

Лира Александрийская никогда не думала, что запах может изменить всю жизнь. Но именно аромат древней кожи, смешанный с пылью веков и едва уловимым озоном от работающих кристаллических ламп, заставил её сердце биться так, словно она стояла на краю пропасти, за которой простиралась бездна неизвестного.

Запретная секция Великой Библиотеки была местом, куда не ступала нога младших Хранителей. Здесь, в самом сердце колоссального здания, возвышавшегося над Александрией словно гора из белоснежного мрамора, розового гранита и переливающегося на солнце стекла, хранились знания, которые мир ещё не был готов принять. Или, как говорили старшие наставники с загадочными полуулыбками и многозначительными взглядами, знания, которые мир уже никогда не должен был получить.

Лира медленно продвигалась между высокими стеллажами, каждый из которых возвышался на добрые пятнадцать метров, теряясь в тенях сводчатого потолка. Её мягкие сапоги из тончайшей верблюжьей кожи, подарок отца на день совершеннолетия, не издавали ни звука на отполированном до зеркального блеска мраморном полу. Каждая плитка была произведением искусства — инкрустированные золотом и лазуритом геометрические узоры, созданные мастерами времён Птолемея III и бережно сохранённые на протяжении веков. Слабый, почти призрачный свет её портативного кристаллического фонарика — изобретения, основанного на трудах александрийского алхимика III века Зосимы Панополитанского, открывшего секрет накопления света в особых минералах — едва пробивал густую, почти осязаемую тьму между рядами книг.

Каждый том здесь был уникален, многие существовали в единственном экземпляре на всей земле. Некоторые корешки были украшены чеканным золотом и драгоценными камнями — рубинами из Индии, изумрудами из далёкой Скифии, сапфирами с таинственного острова Серика. Другие выглядели настолько древними, что казалось, одно неосторожное прикосновение обратит их в прах, который развеется по мраморному полу, унося с собой последние следы утраченной мудрости. Переплёты из кожи несуществующих ныне животных соседствовали с томами, обтянутыми шёлком, который ткали в царстве Сераторов за краем известного мира.

Здесь стояли труды, названия которых заставляли кровь стыть в жилах любого образованного человека. «Полное собрание работ Гипатии Александрийской» — восемнадцать томов математических и астрономических трудов женщины-философа, убитой фанатиками, но чьи работы тайно сохранили в Библиотеке. «Утраченные диалоги Платона» — беседы великого философа, которые его ученики сочли слишком опасными для широкого распространения. «Секретные манускрипты Аристотеля по алхимии» — работы, в которых учитель Александра Македонского описывал способы превращения металлов и создания философского камня.

Она не планировала оказаться здесь, в этом сердце запретных знаний. Всё началось три дня назад, когда профессор Маркус Византийский, её наставник и один из немногих людей в Библиотеке, кто относился к ней не как к неопытной провинциалке, попавшей в столицу мира чистой случайностью, а как к равной по разуму и достойной уважения исследовательнице, упомянул странную аномалию в каталоге.

Это было солнечное утро, и они сидели в его кабинете на седьмом этаже Восточной башни, откуда открывался захватывающий дух вид на александрийскую гавань. Профессор Маркус был мужчиной средних лет, с внимательными карими глазами за круглыми очками в золотой оправе и аккуратной седеющей бородкой. Родом из Константинополя, он прибыл в Александрию двадцать лет назад молодым и амбициозным учёным, мечтавшим получить доступ к величайшему хранилищу знаний человечества. Теперь он был одним из ведущих специалистов по древнегреческим механическим текстам и пользовался заслуженным уважением среди коллег.

— Видишь ли, дорогая Лира, — сказал он тогда, аккуратно протирая стёкла очков льняной тканью, пропитанной особым составом, который предотвращал запотевание, — наша новая вычислительная машина, созданная по принципам антикитерского механизма, но усовершенствованная инженерами из Багдада, показывает в каталоге наличие тома, которого не должно существовать. Архимед Сиракузский, серия «Механика», том двадцать третий.

Он помолчал, поправил очки и уставился в окно на величественную панораму гавани, где между древними триремами с их изящными носами в виде голов дельфинов или орлов и современными паровыми кораблями, изрыгающими клубы чёрного дыма из высоких труб, сновали торговые суда. Арабские дау с треугольными парусами, украшенными стихами из Корана, соседствовали с византийскими дромонами, на носу которых красовались медные сифоны для метания греческого огня. Римские либурны с их характерными красными парусами стояли рядом с варварскими драккарами северян, чьи драконьи головы на форштевнях казались живыми в игре солнечного света.

— Но все знают, что Архимед написал только двадцать два тома по механике, — продолжил профессор, и в его голосе появились нотки волнения, которые Лира научилась распознавать за два года обучения под его руководством. — Двадцать третий том… — он замолчал, словно произнесение этих слов могло материализовать нечто опасное прямо в кабинете. — Двадцать третий том, согласно свидетельствам современников Архимеда, должен был содержать его самые опасные изобретения. Те, которые он сам приказал уничтожить перед смертью, когда римляне осаждали Сиракузы.

Лира помнила, как мурашки пробежали по её коже от затылка до самых пяток. В мире, где наука развивалась непрерывно на протяжении двух тысячелетий, где работы Архимеда легли в основу современных паровых двигателей, механических вычислительных машин, систем подъёма воды и даже военных машин, способных метать снаряды на расстояние нескольких километров, потерянный том великого учёного был сокровищем невообразимой ценности. Это было как найти недостающую часть карты, ведущей к несметным сокровищам, или обнаружить утерянную главу из священной книги.

— Система указывает его местонахождение в Запретной секции, — продолжил Маркус, и его голос упал почти до шёпота, словно даже стены его кабинета могли иметь уши. — Но каталог этой секции засекречен даже для Хранителей моего ранга. Только члены Высшего Совета имеют к нему доступ. И то не все, а лишь трое из семи — те, кого называют Верховными Хранителями Тайн.

Тогда Лира пообещала себе, что найдёт этот том. Не для славы или признания — она давно поняла, что в мире Великой Библиотеки женщине приходится доказывать свою ценность гораздо упорнее и убедительнее, чем мужчинам. Многие из её коллег до сих пор считали, что место женщины — в секциях литературы, поэзии или медицины, но никак не в серьёзных науках вроде математики, астрономии или механики. Нет, ею двигало чистое, неукротимое любопытство, та же жажда знаний, которая когда-то привела её из маленького городка Мендеса на берегу благословенного Нила, где её отец был скромным писцом в местном храме, в сердце величайшего хранилища мудрости человечества.

Путь к этой цели не был простым. Лире пришлось потратить месяцы на изучение планировки Библиотеки, которая за века существования превратилась в настоящий лабиринт. Первоначальное здание, построенное при Птолемее I, многократно расширялось и перестраивалось. К нему добавлялись новые крылья, башни, подземные хранилища, соединительные переходы. Некоторые секции находились под землёй, в искусственных пещерах, вырубленных в скале. Другие возвышались в башнях, откуда можно было видеть весь город и окрестности.

Лира узнала, что Запретная секция располагается в самой древней части здания, в подземельях под Центральной башней. Доступ туда был ограничен не только административными запретами, но и физическими препятствиями. Двери запирались на замки, которые могли открыть только особые ключи, хранившиеся у членов Высшего Совета. Коридоры патрулировали стражники — не обычные охранники, а специально обученные люди, давшие клятву молчания и верности Библиотеке.

Но Лира была дочерью писца, а значит, с детства знала, что у каждой системы есть слабые места. Она изучила расписание смен охраны, проследила маршруты патрулей, выяснила, когда и как происходит смена караула. Она узнала о существовании служебных проходов, которыми пользовались рабочие для обслуживания системы водоснабжения и вентиляции. И самое главное — она обнаружила, что один из таких проходов ведёт в Запретную секцию в обход основных постов охраны.

И вот теперь она стояла здесь, в запретных глубинах Библиотеки, нарушая все возможные правила и прекрасно понимая, что её не только исключат из рядов Хранителей, но и изгонят из самой Александрии, лишив права когда-либо вернуться в город, если её поймают. В лучшем случае. В худшем — её ждала тюрьма, а возможно, и что-то более серьёзное, ведь кража из Запретной секции приравнивалась к государственной измене.

Свет фонарика медленно скользнул по корешкам, выхватывая из непроглядной тьмы названия, от которых кружилась голова и перехватывало дыхание: «Секреты великой алхимии Зосимы Панополитанского — тайная доктрина превращения металлов», «Утраченные теоремы Евклида — геометрия четвёртого и пятого измерений», «Философия чисел Пифагора: запретные главы о власти над душами через математику», «Полный трактат Гиппарха о движении звёзд и предсказании будущего», «Недоступные широкому миру учения Гипатии о женской мудрости и тайных знаниях».

Здесь были труды, которые могли бы перевернуть современную науку с ног на голову, заставить переписать учебники во всех университетах мира, работы мыслителей, чьи имена давно стали легендами не только в Александрии, но и в Афинах, Риме, Константинополе, Багдаде, далёкой Индии и даже в загадочной Серике, откуда приходили караваны с шёлком и пряностями.

Лира продвигалась всё глубже в лабиринт стеллажей, ориентируясь по системе нумерации, которую она изучила за годы работы в Библиотеке. Каждая секция имела свою логику, свой внутренний порядок, основанный на принципах, заложенных ещё Каллимахом Киренским, первым библиотекарем Александрии. И даже здесь, в Запретной зоне, этот древний порядок сохранялся. Механика должна была находиться в секции М, ряд 15, полка 7-12, согласно каталожной системе, которую она запомнила наизусть.

По пути она видела удивительные вещи. В одном из проходов стояла статуя Аристотеля в натуральную величину, высеченная из чёрного мрамора и украшенная золотыми инкрустациями. Глаза статуи были сделаны из особых кристаллов, которые, как говорили, могли накапливать свет днём и излучать его ночью. В свете фонарика они казались живыми, следящими за каждым движением незваной гостьи.

Дальше она обнаружила нишу, в которой хранились не книги, а странные механические устройства. Одно из них напоминало сложную астролябию, но с таким количеством колец, шкал и указателей, что её назначение было совершенно непонятно. Другое представляло собой систему зеркал и линз, установленных на подвижной платформе с множеством регулировочных винтов. Третье выглядело как миниатюрная модель какого-то здания или храма, но стены его были покрыты движущимися символами, которые медленно меняли свою форму и цвет даже в отсутствие какого-либо видимого источника энергии.

Внезапно свет фонарика выхватил что-то неожиданное. На полу лежал клочок пергамента, словно кто-то торопливо рвал древний документ и один из кусков упал, оставшись незамеченным. Лира осторожно присела и подняла фрагмент. Пергамент был высокого качества, изготовленный из кожи молодого телёнка и обработанный по особой технологии, которая делала его почти неуязвимым для времени. На нём были начертаны странные символы — не греческие, не латинские, не арабские, не даже коптские или древнеегипетские. Они напоминали математические формулы, но настолько сложные и необычные, что её разум, тренированный годами изучения древних текстов и современной математики, не мог их понять.

Символы были нанесены чернилами особого состава, которые при ближайшем рассмотрении оказались не чёрными, а тёмно-фиолетовыми с металлическим отливом. Такие чернила Лира видела только раз, в самых ценных манускриптах византийских императоров. Изготавливались они с добавлением пыли драгоценных камней и особых металлов, что делало написанное ими почти неподдельным.

В воздухе витал едва уловимый запах озона, такой же, какой появляется во время сильной грозы или при работе больших электрических машин. Но здесь, в глубинах Библиотеки, вдали от любых известных источников электричества, этот запах был необъяснимым. Во всяком случае, не в Запретной секции, где, согласно всем правилам, не должно было быть никаких механических или электрических устройств более сложных, чем простейшие лампы для освещения.

Лира осторожно сложила пергамент и спрятала его в потайной карман своего плаща. Это был специальный карман, который она пришила сама, изучив описания одежды шпионов в одном из трактатов по военному искусству. Карман был устроен так, что даже при тщательном обыске его было трудно обнаружить.

Она поднялась и продолжила путь. Ряд 10… 11… 12… Её пульс учащался с каждым шагом. Сердце билось так громко, что ей казалось, весь мир должен его слышать. Во рту пересохло, руки слегка дрожали. Наконец — ряд 15. Она свернула между высокими стеллажами и остановилась, направив свет фонарика на полки.

Полка 7 была пуста, если не считать нескольких древних свитков, обвязанных красными лентами — знак того, что к ним нельзя прикасаться без специального разрешения.

Полка 8 — тоже пуста, за исключением одного толстого тома в потёртом кожаном переплёте.

На полке 9 стояло всего несколько томов, и их корешки были покрыты слоем пыли, говорящим о том, что к ним не прикасались десятилетиями, а может быть, и столетиями.

Полка 10…

Лира подняла фонарик выше, направив луч света точно на уровень полки, и её дыхание перехватило. На самом краю полки, словно кто-то торопливо засунул его туда, стремясь поскорее скрыть от посторонних глаз, стоял том в тёмно-коричневом переплёте из кожи неизвестного животного. Кожа имела странный, почти металлический отлив и была украшена тонким узором из серебряных нитей. Золотые буквы на корешке, нанесённые в технике, которая делала их видимыми только при прямом освещении, гласили: «ΜΗΧΑΝΙΚΗ ΧΡΟΝΟΥ. ΑΡΧΙΜΗΔΗΣ ΣΥΡΑΚΟΥΣΙΟΣ. ΤΟΜΟΣ ΕΙΚΟΣΤΟΣΤΡΙΤΟΣ» — «Механика Времени. Архимед Сиракузский. Том двадцать третий».

— Невозможно, — прошептала она, протягивая дрожащую руку к фолианту. — Этого не может быть.

Но том был здесь, реальный, материальный, его можно было потрогать. Лира осторожно взяла книгу с полки. Том был тяжёлый, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать от книги такого размера. Кожаный переплёт был тёплым на ощупь, словно он долго лежал на солнце или кто-то недавно держал его в руках. На обложке, кроме повторения заглавия, была выгравирована странная диаграмма — сложная геометрическая фигура, в центре которой находился круг, пересечённый спиралью, с множеством символов по краям.

За спиной раздались шаги.

Лира мгновенно выключила фонарик и прижалась к стеллажу, пытаясь слиться с тенями. Её сердце колотилось так громко, что ей казалось, весь мир должен его слышать. Том она прижала к груди, чувствуя, как его тепло проникает через ткань платья. Шаги приближались — медленные, размеренные, словно кто-то совершал обычную прогулку, а не искал нарушителя. Но в этой размеренности было что-то зловещее, как в поступи хищника, который знает, что жертва никуда не денется.

Между стеллажами скользнула тень — высокая фигура в длинном плаще. В отличие от обычных посетителей Библиотеки, которые носили светлые одежды, этот человек был одет во всё чёрное. Даже при слабом освещении Лира могла различить символы на его плаще — знаки высокого ранга в иерархии Хранителей. Это был не просто библиотекарь, а кто-то из старших наставников, а возможно, даже член Совета.

Но даже в полной темноте Лира чувствовала присутствие книги в своих руках. Том пульсировал каким-то внутренним теплом, словно в нём была заключена живая сила. Она находилась всего в нескольких сантиметрах от величайшего открытия в истории науки, этот невозможный том, который не должен был существовать. Труд величайшего механика древности, содержащий знания, которые кто-то счёл слишком опасными для мира.

Шаги остановились где-то в соседнем ряду. Лира услышала шуршание бумаги, словно кто-то листает страницы. Потом — тихий голос, говорящий на языке, которого она не понимала. Слова звучали древне, но в то же время незнакомо, как будто это был греческий или латинский, но искажённый до неузнаваемости временем или каким-то особым произношением. В голосе было что-то торжественное, почти ритуальное, как в молитвах жрецов в храмах старых богов.

Через несколько минут, которые показались вечностью, шаги удалились. Лира ждала ещё дольше, считая удары собственного сердца, прежде чем осмелилась включить фонарик. Луч света снова упал на её руки, сжимающие древний том. Книга была здесь, в её власти. Реальная, осязаемая, полная тайн, которые могли изменить мир.

Лира понимала, что должна немедленно покинуть Запретную секцию. Каждая секунда, проведённая здесь, увеличивала риск быть пойманной. Но соблазн взглянуть на содержимое тома был слишком велик. Она осторожно открыла книгу на первой странице.

Текст был написан на древнегреческом языке, но почерк был явно современным — ровные, аккуратные буквы, нанесённые стальным пером и чернилами высочайшего качества. Кто-то переписал этот труд, возможно, с ещё более древнего оригинала, который мог быть написан на папирусе или даже на восковых табличках самим Архимедом. Первые строки заставили её голову закружиться:

«Χρόνος οὐκ ἔστι ποταμὸς εἰς μίαν κατεύθυνσιν ῥέων, ἀλλὰ θάλασσα, εἰς πάσας κατευθύνσεις πλεῖν δυνατή. Αἱ μηχαναὶ αἱ ἐν τῷδε τῷ τόμῳ γεγραμμέναι παρέχουσι ναῦν εἰς τοιαύτην πλεύσιν κατασκευάσαι…»

«Время не река, текущая в одном направлении, но океан, по которому можно плыть во всех направлениях. Механизмы, описанные в этом томе, позволяют построить корабль для такого путешествия…»

Лира перевернула страницу, и её глазам предстала схема механизма, настолько сложная, что её разум с трудом мог охватить все детали. Шестерни из различных металлов — бронзы, золота, какого-то неизвестного сплава с синеватым отливом. Кристаллы разных форм и размеров, установленные в точно вычисленных позициях. Медные провода, образующие сложные спирали. Элементы, которые она не могла опознать — возможно, это были детали, которые ещё предстояло изобрести, или материалы, существовавшие только в теории.

И в центре всего этого сложного устройства — странная сфера, окружённая несколькими концентрическими кольцами, каждое из которых было покрыто символами, напоминающими звёздные карты, но в то же время совершенно от них отличающимися.

— Машина времени, — прошептала она на современном греческом, который значительно отличался от языка Архимеда. — Великий Архимед изобрёл машину времени.

Внезапно между страниц что-то зашуршало. Лира осторожно извлекла сложенный пергамент — не древний, а современный, изготовленный по новым технологиям. Развернув его, она увидела записку, сделанную современными чернилами обычным стальным пером:

«Εἰ ταῦτα ἀναγινώσκεις, καιρὸς ἦλθεν. Ἡ μηχανὴ κατεσκεύασται καὶ ἐργάζεται. Ἀλλὰ χρῆσθαι αὐτῇ οὐ δυνάμεθα — λίαν ἐπικίνδυνον. Δεῖ τίς τις αὐτὴν καταστρέψαι, πρὶν ὀψὲ εἶναι. Εὑρίσκει ἡμᾶς ἐν πύργῳ Φάρου, μεσονυκτίῳ, ὅτε Σείριος ἀκμὴν ἔχει. Μόνῃ σεαυτῇ πίστευε. — Τ.Χ.»

«Если ты читаешь это, значит, время пришло. Машина построена и работает. Но мы не можем её использовать — слишком опасно. Кто-то должен её уничтожить, пока не поздно. Найди нас в башне Фароса, в полночь, когда Сириус достигнет зенита. Доверяй только себе. — Т.Х.»

Лира стояла в темноте Запретной секции, держа в руках книгу, которая могла изменить всё, и записку от неизвестного, который утверждал, что невозможное уже стало реальностью. Её разум лихорадочно пытался осмыслить прочитанное. Кто-то не только нашёл этот том до неё, но и использовал содержащиеся в нём знания для постройки действующей машины времени. И теперь этот кто-то просил о помощи, утверждая, что созданное ими представляет смертельную угрозу.

В эту секунду она поняла, что её жизнь больше никогда не будет прежней. Тихая, размеренная жизнь младшего Хранителя, посвящённая каталогизации древних текстов и мечтам о великих открытиях, закончилась. Началось нечто совершенно иное — приключение, которое могло привести к величайшему триумфу или к катастрофе невообразимых масштабов.

Звук шагов вернулся, на этот раз ближе и увереннее. Лира быстро сунула записку в тот же потайной карман, где уже лежал обрывок пергамента с загадочными символами, закрыла книгу и прижала её к груди. Том был тёплым, почти горячим, и пульсировал в её руках, словно обладал собственной жизнью. Она не могла оставить его здесь — слишком много вопросов, слишком много тайн, слишком много опасностей. Но вынести его из Запретной секции означало совершить кражу священного реликта, которую в Александрии приравнивали к святотатству и государственной измене одновременно.

Шаги становились всё ближе, и теперь Лира могла различить, что идут двое. Их поступь была синхронной, как у солдат или стражников, привыкших действовать согласованно. В свете далёкого кристаллического светильника она увидела две тени, движущиеся между стеллажами — высокие фигуры в тёмных плащах. Один нёс в руке жезл со светящимся кристаллом на конце — знак власти члена Высшего Совета. Второй держал что-то, напоминающее оружие, возможно, один из тех загадочных механических арбалетов, которые, по слухам, использовала стража Библиотеки для особых случаев.

У неё было две секунды, чтобы принять решение, которое определит всю её дальнейшую судьбу и, возможно, судьбу всего мира.

Лира сунула том под плащ, плотно прижав его к телу, выключила фонарик и бесшумно двинулась в сторону служебного выхода из Запретной секции. Она помнила путь наизусть — три ряда влево, потом прямо до стены, затем вдоль стены до узкой двери, которая вела в систему служебных коридоров. Каждый шаг мог стать последним, каждый звук — приговором. Мраморный пол был отполирован до такой степени, что даже мягкие подошвы её сапог могли издать предательский скрип.

Но в её руках была книга, которая могла содержать величайший секрет человечества. Или его самую страшную угрозу.

Позади неё раздались приглушённые голоса:

— Полка десятая, место седьмое. Том должен быть здесь.

— Пусто. Кто-то взял его.

— Невозможно. Кроме нас троих, никто не знает о существовании этой книги.

— Значит, один из нас предал остальных. Или…

— Или что?

— Или пророчество начинает сбываться. Архимед предупреждал, что найдётся тот, кто откроет печати.

Лира добралась до двери как раз в тот момент, когда позади неё зажёгся яркий свет кристаллической лампы. Не оборачиваясь, она толкнула тяжёлую деревянную дверь и шагнула в узкий коридор, ведущий в основную часть Библиотеки.

— Кто здесь? — раздался строгий, властный голос за её спиной. — Немедленно остановитесь! Именем Высшего Совета приказываю вам остановиться!

Но Лира уже бежала по каменному коридору, освещённому редкими факелами. Том, прижатый к груди, мешал движению, но она не могла позволить себе замедлить шаг. Её лёгкие горели, сердце колотилось как молот по наковальне, но она продолжала бежать. Коридор был узким, с низким сводчатым потолком, и её шаги гулко отдавались от каменных стен.

Наконец она добралась до двери, ведущей в главную часть Библиотеки. Здесь начинались широкие мраморные коридоры с высокими сводами, украшенными мозаиками, изображающими великих учёных прошлого. Архимед был среди них — его изображение украшало центральный купол Восточного крыла. Великий механик был представлен в момент своего величайшего озарения, когда он выбежал из бани с криком «Эврика!». Художник изобразил его окружённым символами его изобретений — рычагами, блоками, шестернями, зеркалами, фокусирующими солнечный свет.

Лира не замедлила шаг, пока не добралась до лестницы, ведущей в крыло младших Хранителей. Только поднявшись на четвёртый этаж и добравшись до своих покоев, она позволила себе перевести дух. Её комната находилась в конце длинного коридора, что обеспечивало определённую приватность и относительную безопасность.

Только заперев дверь на все замки — основной замок, два дополнительных засова и цепочку — она осмелилась осмотреть похищенную книгу. Том лежал на её письменном столе, словно вызывая окружающую реальность на поединок. При свете настольной кристаллической лампы он выглядел ещё более загадочно и угрожающе.

Комната Лиры была маленькой, но уютной и функциональной. Узкая кровать с покрывалом из александрийского шёлка, письменный стол из благородного кедрового дерева, привезённого из Ливана, книжная полка, заставленная любимыми томами по математике, астрономии и механике, и большое окно с видом на великую гавань Александрии. Стены были украшены картами звёздного неба и схемами различных механических устройств, которые она изучала в ходе своего обучения.

Отсюда был виден весь великолепный панорамный вид на гавань — одно из чудес древнего мира, которое с веками стало только прекраснее. В лунном свете серебрились мачты кораблей со всего известного мира. Римские галеры с их характерными красными парусами, украшенными золотым орлом, стояли рядом с изящными византийскими дромонами, чьи носы были украшены изображениями святых. Арабские доу с треугольными парусами покачивались на волнах рядом с варварскими драккарами северян, чьи драконьи головы казались живыми в переливающемся свете воды. Между ними сновали местные рыбацкие лодки и торговые суда, перевозившие товары между различными частями города.

Но сейчас Лира не обращала внимания на прекрасный вид. Она села за стол, зажгла дополнительные лампы и осторожно положила том перед собой. При ярком свете книга выглядела ещё более загадочно. Кожа переплёта была тёмно-коричневой, почти чёрной, с необычным, почти металлическим отливом. Золотые застёжки имели форму спиралей — не простых геометрических фигур, а сложных математических кривых, которые, казалось, имели какой-то глубокий смысл.

Диаграмма на обложке при ближайшем рассмотрении оказалась ещё более сложной, чем показалось на первый взгляд. Центральный круг был не просто пересечён спиралью, но содержал множество концентрических окружностей, каждая из которых была усеяна символами. Некоторые из них Лира узнавала — это были астрономические знаки, обозначающие планеты, созвездия, фазы луны. Другие были ей незнакомы, но в их начертании чувствовалась та же математическая точность, что и в работах величайших геометров древности.

Она открыла книгу и начала читать с самого начала, методично, как учил её профессор Маркус при изучении особо важных текстов.

То, что она увидела на следующих страницах, потрясло её до глубины души и заставило пересмотреть всё, что она думала о природе времени, пространства и самой реальности. Архимед не просто описывал теоретическую возможность путешествий во времени — он давал подробные, пошаговые инструкции по строительству машины, способной на это. Каждая схема была выполнена с математической точностью, каждая формула была проверена и перепроверена, каждый элемент конструкции имел точное обоснование в физических законах.

Схемы следовали одна за другой, каждая более сложная, чем предыдущая. Основной корпус машины должен был быть изготовлен из особого сплава бронзы с добавлением золота и неизвестного металла, который Архимед называл «звёздным железом» — возможно, метеоритного происхождения. Механизмы из множества шестерён разных размеров, от крошечных, не больше ногтя, до огромных, в человеческий рост. Кристаллы с особыми оптическими свойствами, установленные в точно вычисленных позициях для фокусировки и направления неизвестных энергий.

Формулы, которые объединяли математику, физику и что-то ещё — что-то, что современная наука называла бы магией, если бы не точность расчётов и логичность выводов. Архимед описывал законы, которые управляют течением времени, с той же систематичностью, с какой Евклид описывал законы геометрии.

«Ключ к путешествию во времени лежит в понимании истинной природы самого времени, — писал великий учёный в своём характерном, точном стиле. — Время не абсолютная величина, как полагает большинство философов и даже математиков. Оно относительно и зависит от наблюдателя, от его положения в пространстве, от скорости его движения, от гравитационных полей, в которых он находится. Используя принципы, которые я открыл при изучении движения небесных тел и поведения света, отражённого от полированных поверхностей, можно создать локальное искривление временного потока.»

Дальше шли формулы, настолько сложные, что Лире пришлось несколько раз перечитывать каждую строку, делать собственные вычисления на отдельных листах папируса, чтобы проследить логику великого математика. Архимед описывал время как ткань — не метафорически, а буквально, как физическую субстанцию, которую можно складывать, растягивать, скручивать и даже разрывать при определённых условиях. Его машина должна была создавать поле особой конфигурации, которое изолировало бы путешественника от нормального течения времени и позволило бы ему двигаться вперёд или назад по временной оси с такой же лёгкостью, с какой корабль движется по морю.

Центральным элементом конструкции была сфера из неизвестного материала, которую Архимед называл «сердцем времени». Эта сфера должна была быть окружена несколькими концентрическими кольцами, каждое из которых вращалось с определённой скоростью и в определённом направлении. Кольца были покрыты символами — не декоративными элементами, а функциональными компонентами, которые каким-то образом взаимодействовали с временными потоками.

Но самое поразительное было ещё впереди. На странице 47 Лира нашла главу под названием «Περὶ κινδύνων καὶ προειδοποιήσεων» — «Об опасностях и предостережениях».

«Тот, кто использует эту машину, должен помнить, что каждое путешествие во времени создаёт то, что я называю χρονικὸς παράδοξος — временным парадоксом, — писал Архимед тоном, в котором чувствовались годы исследований и, возможно, личного опыта. — Изменение прошлого неизбежно ведёт к изменению настоящего, но эти изменения не всегда предсказуемы и редко ограничиваются тем, что намеревался изменить путешественник. Я видел будущие времена, когда мои изобретения привели к войнам, которые уничтожили целые цивилизации. Я видел эпохи, когда человечество, получив власть над временем, использовало её для создания империй, простирающихся не только в пространстве, но и во времени, подчиняя себе прошлое и будущее.»

Лира перевернула страницу и замерла. На ней была подробная схема, подписанная: «Χρονικὸς χάρτης. Ἀλεξάνδρεια, ἔτος β'υκε' ἀπὸ γεννήσεως Χριστοῦ» — «Временная карта. Александрия, 2025 год от Рождества Христова».

Это была карта её города, но не такого, каким она его знала. На схеме Александрия была огромным мегаполисом, простирающимся далеко в пустыню и охватывающим территорию в несколько раз большую, чем современный город. Библиотека превратилась в исполинское сооружение, состоящее из сотен башен и куполов, соединённых мостами и переходами, которые простирались высоко в небе. В гавани стояли корабли невообразимой формы, больше похожие на летающие дворцы, чем на обычные суда. Их мачты терялись в облаках, а корпуса светились внутренним светом.

И в центре всего этого, там, где сейчас находилась площадь перед Библиотекой, была отмечена странная конструкция — круглое здание колоссальных размеров с высокой башней, от которой расходились прямые линии к различным точкам не только города, но и других континентов. Линии пересекали моря и океаны, соединяя Александрию с точками, разбросанными по всему известному миру и даже за его пределами.

«Κεντρικὸς Χρονικὸς Σταθμός» — «Центральная Временная Станция», — гласила подпись под зданием.

— Боги Олимпа, — прошептала Лира, переходя на привычный с детства египетский диалект греческого языка. — Он видел наше время. Он путешествовал в будущее и видел, что будет, если его машина попадёт в неправильные руки.

Следующие страницы содержали ещё более тревожную информацию. Архимед подробно описывал различные временные линии, которые он наблюдал в своих путешествиях через века. Каждое описание было выполнено с научной точностью, без эмоциональных оценок, но от этого становилось только страшнее.

В одной из временных линий Александрийская Библиотека действительно сгорела во время завоевания города арабами, а человечество развивалось гораздо медленнее, только в XX веке достигнув уровня технологий, который в их реальности был достигнут в XV. «В этой линии времени, — писал Архимед, — люди научились летать только через полторы тысячи лет после моей смерти, а до звёзд они так и не добрались. Но зато они не изобрели оружие, способное уничтожить всю планету.»

В другой временной линии знания древних привели к технологической революции ещё в римские времена, но результатом стали войны такой разрушительной силы, что от цивилизации не осталось камня на камне. «Император Траян, получив доступ к моим военным изобретениям, завоевал не только известный мир, но и земли за океаном. Однако его преемники использовали те же технологии друг против друга, и к 200 году от Рождества Христова на Земле не осталось ни одного города.»

Была линия времени, где Библиотека стала центром мировой империи знаний, но её правители, опьянённые властью над информацией, превратили человечество в расу рабов, лишённых права на собственные мысли. «Хранители стали богами, — записал Архимед, — но боги эти были жестоки и капризны. Люди утратили способность к творчеству, превратившись в простых исполнителей воли тех, кто контролировал знания.»

«Каждая временная линия содержит свои опасности и свои возможности, — резюмировал великий учёный. — Но наибольшую угрозу представляет не изменение прошлого само по себе, а попытка контролировать будущее. Тот, кто получит власть над временем, неизбежно захочет использовать её для создания идеального мира согласно своему пониманию совершенства. Но идеального мира не существует — есть только баланс противоположностей, который поддерживается естественным течением времени и случайностью человеческих выборов.»

Лира читала до глубокой ночи, периодически поднимаясь, чтобы размять затёкшие мышцы и выпить воды из кувшина, стоявшего на подоконнике. За окном александрийская ночь жила своей жизнью — в гавани зажигались огни на мачтах кораблей, в городе тускло светились окна домов, где люди ужинали, читали, разговаривали, любили, спорили, не подозревая о том, что совсем рядом, в нескольких километрах от них, хранится книга, способная изменить судьбу всего человечества.

Погружаясь всё глубже в невероятные открытия Архимеда, Лира чувствовала, как меняется её понимание мира. Великий учёный не только изобрёл машину времени, но и провёл множество экспериментов, тщательно исследуя различные возможности и последствия. Он путешествовал в будущее и видел закат человеческой цивилизации, вызванный неконтролируемым использованием временных технологий. Он возвращался в прошлое и наблюдал ключевые моменты истории, понимая, как легко можно всё изменить одним неосторожным действием или даже словом.

Одна из глав была посвящена «малым изменениям с большими последствиями». Архимед описывал, как, оказавшись в прошлом, он случайно наступил на бабочку. Это ничтожное действие привело к тому, что через несколько столетий одна из важнейших битв в истории закончилась по-другому, что, в свою очередь, изменило ход развития целой цивилизации.

«Время подобно паутине, — писал он. — Прикоснись к одной нити, и дрожь пройдёт по всей структуре. Чем дальше от места прикосновения, тем слабее дрожь, но она никогда не исчезает полностью. Малейшее изменение в прошлом может привести к катастрофическим последствиям в будущем, причём связь между причиной и следствием может быть настолько сложной, что её невозможно предсказать.»

И в конце концов, после множества экспериментов и наблюдений, Архимед пришёл к выводу, который потряс Лиру до глубины души. Великий учёный решил, что его изобретение слишком опасно для человечества на любом этапе его развития.

Последняя глава была озаглавлена «Περὶ καταστροφῆς τῆς μηχανῆς» — «Об уничтожении машины». В ней Архимед подробно описывал, как разобрать временное устройство так, чтобы его нельзя было восстановить. Каждый компонент должен был быть не просто демонтирован, но уничтожен особым способом. Кристаллы следовало расколоть на мельчайшие фрагменты и развеять по ветру в разных концах земли. Металлические детали — переплавить и смешать с обычными металлами так, чтобы их особые свойства были утрачены навсегда. Чертежи и формулы — сжечь, а пепел смешать с морской водой и вылить в самой глубокой части океана.

Но заключительные строки заставили кровь Лиры застыть в жилах:

«Ὁμως συνίημι ὅτι γνῶσις οὐ δύναται τελείως καταστραφῆναι. Ἀεὶ εὑρεθήσεταί τις ὃς πειράσεται ἀνακατασκευάσαι τὸ ἔργον μου. Διὰ τοῦτο καταλείπω ταύτας τὰς γραφὰς ὡς προειδοποίησιν. Εἰ τίς τις ἀναγινώσκει ταύτας τὰς γραμμάς, σημαίνει ὅτι ἡ μηχανὴ πάλιν κατεσκευάσθη. Καὶ σημαίνει ὅτι τῷ ἀνθρωπίνῳ γένει πάλιν ἀπειλεῖ κίνδυνος ὃς δύναται καταστρέψαι οὐ μόνον τὸ παρὸν ἡμῶν, ἀλλὰ καὶ τὸ παρελθὸν καὶ τὸ μέλλον.»

«Однако я понимаю, что знание нельзя уничтожить полностью. Всегда найдётся тот, кто попытается воссоздать мою работу. Поэтому я оставляю эти записи как предупреждение. Если кто-то читает эти строки, значит, машина была построена вновь. И значит, человечеству снова угрожает опасность, которая может уничтожить не только наше настоящее, но и прошлое, и будущее.»

Лира закрыла книгу и откинулась на спинку стула, чувствуя, как усталость наваливается на неё тяжёлым грузом. За окном начинался рассвет, окрашивая небо над Александрией в нежные розовые и золотые тона. Где-то в городе просыпались люди, начинался новый день, полный обычных забот и радостей. Торговцы готовились открыть свои лавки, рыбаки чинили сети, готовясь к утреннему выходу в море, дети просыпались в предвкушении новых игр и приключений.

Но где-то в том же городе кто-то построил машину времени, основанную на чертежах Архимеда. Кто-то, кто имел доступ к этой книге до неё. Кто-то, кто либо не понимал всей опасности своего изобретения, либо понимал и теперь отчаянно искал способ исправить свою ошибку. И этот кто-то просил о помощи в записке, которая сейчас лежала в её кармане.

Лира достала пергамент и перечитала послание: «Найди нас в башне Фароса, в полночь, когда Сириус достигнет зенита. Доверяй только себе. — Т.Х.»

Фаросский маяк был одним из семи чудес древнего мира, а в их времена — центром александрийской навигационной и оборонительной системы. Его башня возвышалась над гаванью на полтораста метров, и с её вершины можно было видеть корабли за сорок километров от берега. Огромные зеркала на вершине маяка могли фокусировать солнечный свет в мощный луч, способный поджечь вражеские корабли на расстоянии нескольких километров. Но что было важнее для тайных встреч — маяк был нейтральной территорией, где представители всех наций могли встречаться для переговоров, не опасаясь политических последствий или вмешательства местных властей.

Идеальное место для встречи людей, которые хотели остаться незамеченными.

Лира посмотрела на астрономический календарь, висевший на стене рядом с картой звёздного неба. Календарь был изготовлен лучшими мастерами Александрии и учитывал не только движение солнца и луны, но и позиции всех планет и ярких звёзд. Согласно его данным, Сириус достигнет зенита сегодня ночью, примерно через восемнадцать часов. У неё было меньше суток, чтобы решить, что делать дальше.

Продолжение следует...

Richard Connolly · Среда в 20:27

ЧАСТЬ I: В СЕРДЦЕ ТАЙН (продолжение)

Она могла донести о найденной книге Совету Хранителей. Это было бы правильно с точки зрения правил Библиотеки, её долга как Хранителя и законов Александрии. Профессор Маркус наверняка поддержал бы такое решение. Том исчез бы в архивах Высшего Совета, где его изучили бы величайшие умы города, и они приняли бы мудрое решение о том, как поступить с опасными знаниями.

Но тогда она никогда не узнает правду о машине времени и тех, кто её построил. А если машина действительно представляет такую угрозу, как утверждал Архимед, то каждый потерянный день мог стать роковым.

Она могла попытаться забыть обо всём и вернуть книгу в Запретную секцию, сделав вид, что ничего не произошло. Тогда её жизнь вернулась бы в прежнее спокойное русло — каталогизация текстов, помощь посетителям, участие в семинарах и лекциях.

Но записка в её кармане говорила о том, что время для забвения уже прошло. Кто-то уже использовал знания Архимеда, и результат мог быть катастрофическим не только для Александрии, но и для всего мира.

Или она могла пойти на встречу и узнать правду, какой бы страшной она ни оказалась.

Лира встала и подошла к окну. Рассвет разгорался над величественной панорамой города, который был сердцем цивилизованного мира уже более двух тысячелетий. Внизу, в гавани, начинался обычный рабочий день. Торговцы в белых туниках разгружали товары с кораблей, направляя рабов с тяжёлыми тюками к складам. Рыбаки в простых льняных одеждах чинили сети, готовясь к дневному лову. Дети играли на набережной под присмотром матерей, их смех долетал даже до четвёртого этажа Библиотеки.

На площади перед Библиотекой уже собирались первые посетители — учёные из далёких стран, приехавшие изучать редкие манускрипты, местные студенты, спешащие на утренние лекции, торговцы, желающие проверить документы и договоры в архивах. Обычная жизнь обычного дня в величайшем городе мира, где пересекались торговые пути, культуры и идеи всех известных цивилизаций.

Но если Архимед был прав, если машина времени действительно существовала и представляла такую угрозу, как он описывал, то все эти люди, весь их мир мог исчезнуть в одно мгновение. Не от войны, не от болезни, не от природной катастрофы — от безответственного использования силы, которая могла переписать саму ткань реальности, изменить прошлое так, что настоящее перестало бы существовать.

Лира приняла решение.

Она тщательно завернула том Архимеда в шёлковую ткань и спрятала его в потайном отделении своего сундука — секретном месте, которое она обустроила сразу после поступления в Библиотеку, на случай если ей понадобится скрыть что-то особенно ценное. Потом переоделась в простое тёмное платье без опознавательных знаков Хранителя, надела плащ с капюшоном и вышла из своих покоев.

День она провела в обычных занятиях, стараясь не привлекать внимания и вести себя как можно естественнее. Каталогизировала новые поступления в секции астрономии — несколько трактатов по астрологии из Персии и удивительную работу индийского математика о нулевом числе. Помогала посетителям найти нужные тексты — молодому византийскому священнику требовались труды ранних христианских философов, а торговцу из Карфагена нужны были документы о древних торговых соглашениях. Участвовала в семинаре по древнегреческой палеографии, где обсуждались особенности почерков различных эпох и методы датировки манускриптов.

Никто не заметил ничего необычного в её поведении, хотя внутри у неё всё кипело от нетерпения, тревоги и предвкушения. Каждый час тянулся как вечность, каждый взгляд коллег казался подозрительным, каждый звук шагов в коридоре заставлял сердце замирать от страха, что её раскрыли.

Профессор Маркус несколько раз пытался заговорить с ней о пропавшем томе Архимеда. За обедом в общей столовой Хранителей он подсел к ней с озабоченным видом.

— Лира, дорогая, ты не слышала ничего странного о Запретной секции? — спросил он, понижая голос и оглядываясь по сторонам. — Говорят, что вчера ночью там кто-то был. Стража обнаружила следы проникновения.

Лира постаралась сохранить спокойное выражение лица, хотя сердце у неё заколотилось как молот.

— Нет, ничего не слышала, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — А что, что-то пропало?

— Неизвестно. Высший Совет проводит расследование, но они не сообщают подробностей. — Маркус нервно теребил свою бородку. — Но мне кажется, это связано с тем томом Архимеда, о котором я тебе рассказывал. Компьютер до сих пор показывает его в каталоге, но когда я попытался получить разрешение на изучение, мне сказали, что книга «временно недоступна».

— Возможно, её просто перенесли в другое место для реставрации, — предположила Лира, удивляясь собственной способности лгать так убедительно.

— Возможно, — согласился Маркус, но в его глазах читалось сомнение. — Но тогда почему такая секретность? И почему эти странные совещания Высшего Совета? Я видел, как сегодня утром все семь членов Совета шли в закрытый зал. Такое бывает только в самых чрезвычайных обстоятельствах.

Лира не могла рассказать ему правду, не подвергнув опасности их обоих. Если её подозрения были верны, если машина времени действительно существовала, то знание об этом могло стоить жизни. А профессор Маркус был хорошим человеком, но не слишком осторожным. Он мог случайно выдать тайну, даже не желая того.

Остаток дня прошёл в томительном ожидании. Лира несколько раз ловила на себе внимательные взгляды коллег и посетителей. Ей казалось, что все знают о её ночном приключении, что каждый шорох означает приближение стражи, пришедшей её арестовать. Но часы тикали, солнце двигалось по небу, и ничего не происходило.

Вечером, когда Библиотека опустела и коридоры заполнились тенями, Лира вернулась в свои покои и стала готовиться к ночной экспедиции. Она переоделась в тёмную одежду, более подходящую для скрытного передвижения по ночному городу. Чёрные штаны и туника из плотной ткани, тёмный плащ с глубоким капюшоном, мягкие кожаные сапоги, которые не производили шума при ходьбе. В потайные карманы она положила кинжал — подарок отца на совершеннолетие, несколько золотых монет на случай непредвиденных расходов, записку от таинственного Т.Х. и обрывок пергамента с загадочными символами.

Том Архимеда она решила оставить в тайнике. Нести его с собой было слишком рискованно, а кроме того, если что-то случится с ней, книга должна остаться в безопасности.

Когда наступила полночь, и звёзды заняли нужные позиции на небосклоне, Лира покинула Библиотеку через один из боковых выходов. Ночная Александрия была совсем другим городом по сравнению с дневной. Широкие проспекты, которые днём кипели жизнью, теперь были пусты и освещены лишь редкими факелами. Тени ложились странными узорами, превращая знакомые здания в загадочные силуэты.

Путь к маяку лежал через весь город. Лира шла быстро, но осторожно, стараясь держаться теней и избегать патрулей городской стражи. Александрия ночью была не самым безопасным местом — воры, пьяные моряки, беглые рабы, торговцы контрабандой, все те, кто предпочитал вести свои дела под покровом темноты.

По пути она проходила мимо храмов различных богов — египетских, греческих, римских, восточных. В Александрии мирно соседствовали десятки религий, каждая со своими традициями и ритуалами. Из храма Исиды доносились звуки вечерней службы — монотонное пение жрецов на древнеегипетском языке. Храм Сераписа был освещён сотнями свечей, а перед его входом стояли почитатели, молящиеся о здоровье близких. Христианская церковь Святого Марка была закрыта, но из её окон струился тёплый свет, говоривший о том, что внутри кто-то бодрствует.

Наконец она добралась до гавани. Фаросский маяк возвышался перед ней во всём своём величии — грандиозное сооружение из белого мрамора, которое было видно за десятки километров. Три яруса башни уходили высоко в звёздное небо. Первый ярус был квадратным, второй — восьмиугольным, третий — круглым. На вершине горел огонь, который никогда не гас уже более трёхсот лет.

Охрана у маяка была символической — два стражника дремали у входа, не ожидая никаких происшествий в эту тихую ночь. Лира обошла здание с тыльной стороны и нашла служебный вход, который использовали рабочие для обслуживания механизмов маяка. Дверь оказалась незаперта — в Александрии мало кто решился бы воровать из такого священного места.

Внутри маяк представлял собой сложную систему лестниц, переходов и механизмов. Огромные зеркала и линзы, которые фокусировали и направляли свет, требовали постоянного ухода. Система противовесов и блоков позволяла поднимать топливо для огня на огромную высоту. Всё это было выполнено с инженерным мастерством, достойным самого Архимеда.

Лира начала подниматься по винтовой лестнице, ведущей к вершине башни. Путь был долгим и утомительным — ступени были крутыми, а воздух становился всё более разряженным с каждым метром высоты. Иногда ей приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и дать отдых ногам.

Наконец она достигла верхнего яруса башни. Здесь, в круглом помещении с большими окнами, горел священный огонь маяка. Огромные отполированные зеркала направляли его свет в море, создавая луч, который был виден кораблям за много километров. Но сейчас Лиру интересовало не техническое устройство маяка, а люди, которые должны были её здесь ждать.

Поначалу казалось, что помещение пусто. Только огонь трещал в специальной чаше, отбрасывая движущиеся тени на стены. Но потом из-за одного из зеркал вышла фигура в тёмном плаще.

— Ты пришла, — сказал голос, который показался Лире знакомым, хотя она не могла его определить. — Мы надеялись, что ты найдёшь книгу и поймёшь послание.

Говоривший откинул капюшон, и Лира увидела лицо, которое заставило её сердце замереть от изумления. Это был профессор Теофил Хрисанф, один из самых уважаемых членов Высшего Совета, специалист по древней механике и астрономии. Человек, которого она знала как образец мудрости и осторожности.

— Профессор Хрисанф? — прошептала она. — Это… это вы написали записку?

— Я и мои коллеги, — ответил он, и из тени вышли ещё две фигуры. Лира узнала их — профессор Дмитрий Византийский, специалист по математике, и доктор Елена Александрийская, одна из немногих женщин в Высшем Совете, эксперт по древней алхимии.

— Мы знали, что рано или поздно кто-то найдёт том Архимеда, — продолжил Хрисанф. — Мы специально оставили его в доступном месте и написали записку. Нам нужна была помощь извне, кто-то, кто не связан с нашим… проектом.

— Проектом? — переспросила Лира, хотя уже догадывалась, о чём пойдёт речь.

— Мы построили машину времени, — сказала доктор Елена, и в её голосе слышались усталость и отчаяние. — Три года назад мы нашли тот том в секретных архивах Совета. Он хранился там уже более тысячи лет, но никто не решался его изучать. Мы были первыми, кто осмелился прочитать предупреждения Архимеда и… проигнорировать их.

— Мы думали, что сможем контролировать технологию, — добавил профессор Дмитрий. — Что сможем использовать её только для научных исследований, для изучения прошлого. Мы хотели стать свидетелями великих исторических событий, увидеть древние цивилизации собственными глазами.

— И что произошло? — спросила Лира, хотя боялась услышать ответ.

— Поначалу всё шло хорошо, — рассказал Хрисанф. — Мы совершили несколько коротких путешествий в недавнее прошлое, были очень осторожны, не вмешивались в события. Но потом… потом произошло то, чего мы не предвидели.

Он замолчал, глядя в пламя священного огня, и продолжил только через несколько минут:

— Машина начала работать сама по себе. Без нашего участия. Мы обнаружили, что кто-то или что-то использует её для путешествий во времени. Но мы не знаем кто и с какой целью.

— Более того, — вмешалась доктор Елена, — мы начали замечать изменения в истории. Небольшие поначалу — книги, которые должны были существовать, исчезали из библиотек. Люди, которых мы помнили, оказывались никогда не рождавшимися. События, которые должны были произойти одним образом, происходили по-другому.

— Кто-то меняет прошлое, — сказал профессор Дмитрий. — Систематически, целенаправленно. И мы боимся, что знаем, кто это может быть.

Лира почувствовала, как холод пробирается по её спине.

— Кто? — прошептала она.

— Элиас Северный, — ответил Хрисанф, и даже произнесение этого имени, казалось, наполнило воздух зловещим предчувствием. — Самый блестящий и самый опасный из всех Хранителей. Человек, который всегда считал, что история человечества пошла неправильным путём, и что нужно её… исправить.

Лира знала это имя. Элиас Северный был легендой Библиотеки — гений, который в двадцать пять лет стал самым молодым Хранителем высшего ранга в истории, автор множества работ по истории, философии и политике. Но несколько лет назад он исчез при загадочных обстоятельствах, и с тех пор о нём никто ничего не слышал.

— Мы думаем, что он каким-то образом узнал о нашем проекте и получил доступ к машине, — продолжила доктор Елена. — Элиас всегда был одержим идеей создания идеального мира. И теперь у него есть инструмент для этого.

— Но что вы хотите от меня? — спросила Лира. — Я всего лишь младший Хранитель. Что я могу сделать против человека такого масштаба?

— Ты можешь помочь нам уничтожить машину, — ответил Хрисанф. — Мы не можем сделать это сами — за нами следят, каждый наш шаг контролируется. Но ты… ты никому не известна в этой игре. Ты можешь действовать незаметно.

— Где находится машина? — спросила Лира, понимая, что уже приняла решение помочь им, несмотря на все опасности.

— В подземельях под Библиотекой, — ответила доктор Елена. — В старых катакомбах, которые были заложены ещё при Птолемее I. Мы построили там секретную лабораторию, думая, что это самое безопасное место. Но теперь понимаем, что совершили ошибку.

— Завтра ночью будет новолуние, — сказал профессор Дмитрий. — В это время машина наиболее уязвима — её энергетические поля ослабевают. Если мы собираемся её уничтожить, то должны сделать это именно тогда.

Хрисанф протянул Лире небольшой свиток.

— Здесь план подземелий и инструкции по уничтожению машины. Архимед предусмотрел эту возможность и описал, как безопасно демонтировать устройство. Но будь осторожна — если Элиас действительно контролирует машину, он не позволит нам легко её уничтожить.

Лира взяла свиток, чувствуя, как её пальцы дрожат. Она держала в руках инструкции по уничтожению одного из величайших изобретений в истории человечества. И в то же время — возможно, спасению этого самого человечества от катастрофы невообразимых масштабов.

— А если я не справлюсь? — спросила она. — Что будет тогда?

— Тогда история, которую мы знаем, перестанет существовать, — мрачно ответил Хрисанф. — Элиас переделает прошлое так, как считает нужным. И мир, в котором мы живём, исчезнет, как будто его никогда не было.

Над городом раздался звон колоколов, отмечающих час ночи. Встреча подходила к концу, и участникам нужно было расходиться, чтобы не привлекать внимания. Но перед уходом доктор Елена подошла к Лире и тихо сказала:

— Ты должна знать ещё кое-что. В томе Архимеда есть страницы, которые мы не показали тебе. Страницы, на которых описаны не только опасности машины времени, но и её возможности. Если использовать её правильно, она может не только изменить прошлое, но и создать… альтернативы. Другие временные линии, где история развивается по-другому.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Лира.

— Если тебе не удастся уничтожить машину, есть другой способ, — ответила доктор Елена. — Ты можешь использовать её, чтобы создать временную линию, где машина никогда не была построена. Но это крайне опасно — ты рискуешь не только собственной жизнью, но и своим существованием во всех возможных реальностях.

С этими словами трое учёных растворились в тенях, оставив Лиру одну с пламенем священного огня и грузом ответственности, который, казалось, мог раздавить любого человека.

Она стояла на вершине Фаросского маяка, глядя на звёзды, которые медленно двигались по небосклону, отмечая ход времени — того самого времени, которое завтра ночью она должна была попытаться спасти от человека, решившего стать его господином.

В её руках был свиток с планом самой опасной миссии в истории. В её сердце билась решимость, которая могла привести либо к величайшему триумфу, либо к абсолютной катастрофе.

А где-то в глубинах Александрии, в древних катакомбах под Великой Библиотекой, машина Архимеда ждала своего часа, готовая либо уничтожить весь мир, либо создать новый.

Время шло к своей величайшей проверке. И Лира, младший Хранитель из маленького городка на берегу Нила, стояла в центре событий, которые определят судьбу не только человечества, но и самой реальности.

Завтра ночью всё изменится. В ту или иную сторону.

Навсегда.

Richard Connolly · Среда в 20:34

ЧАСТЬ II: В СЕРДЦЕ ТАЙН

Рассвет над Александрией всегда был зрелищем, которое заставляло сердце замирать от восторга, но в это утро Лира смотрела на восходящее солнце с чувством, близким к отчаянию. Каждый луч света, окрашивающий небо в золотые и алые тона, приближал её к моменту, когда ей предстоит либо спасти мир, либо стать свидетельницей его гибели.

Она вернулась в свои покои незадолго до рассвета, когда звёзды ещё горели на небе, но горизонт уже начинал светлеть. Тайная встреча на Фаросском маяке казалась теперь сном или видением, но свиток с планом катакомб, лежащий на её письменном столе рядом с томом Архимеда, был вполне реальным доказательством того, что всё происходившее было не плодом воображения, а страшной действительностью.

Лира развернула свиток и начала изучать схему подземелий под Великой Библиотекой. План был выполнен с поразительной точностью — каждый коридор, каждая лестница, каждое помещение были отмечены и подписаны на древнегреческом языке почерком, который она узнала как принадлежащий профессору Хрисанфу. Катакомбы представляли собой настоящий лабиринт, вырубленный в скале ещё во времена первых Птолемеев и постепенно расширявшийся на протяжении веков.

Древние архитекторы создали под Библиотекой целый подземный город. Первоначально эти тоннели служили для хранения наиболее ценных манускриптов в условиях постоянной температуры и влажности, обеспечиваемых особой системой вентиляции, которая использовала естественную тягу и разность температур между поверхностью и глубинами. Позже сюда были перенесены мастерские по изготовлению папируса и пергамента, где мастера работали при свете специальных зеркальных систем, направлявших солнечный свет в подземелья. Лаборатории алхимиков располагались в наиболее защищённых секциях, где толстые каменные стены предохраняли от взрывов и токсичных испарений. Обсерватории с доступом к поверхности через систему сложных зеркал и линз позволяли астрономам наблюдать за звёздами даже из глубин земли.

Наиболее интригующими были жилые помещения для тех учёных, кто предпочитал полную изоляцию от внешнего мира для своих исследований. Эти камеры были оборудованы всем необходимым для долгого пребывания под землёй — спальными местами, встроенными библиотеками, рабочими столами из редких пород дерева, системами подачи воды и даже небольшими садами в специальных нишах, освещаемых кристаллическими лампами.

Согласно плану, машина времени находилась в самой глубокой части катакомб, на глубине почти ста метров под поверхностью, в зале, который когда-то служил святилищем древнеегипетского бога Тота — покровителя мудрости, письменности и точных наук. Это место было выбрано не случайно — древние египтяне верили, что Тот обладает властью над временем и может предвидеть будущее. Путь туда лежал через лабиринт коридоров, построенных по принципам сакральной геометрии, несколько залов с ловушками, оставшимися ещё со времён фараонов и дополненными современными защитными механизмами, и систему шлюзов, которые могли заблокировать доступ в случае опасности, изолируя святилище от остального мира.

Но изучение плана было лишь началом подготовки. Лира понимала, что ей нужно знать гораздо больше о машине времени, чтобы безопасно её уничтожить. Она снова открыла том Архимеда и углубилась в изучение тех глав, которые накануне пролистала слишком быстро, не имея времени на вдумчивое чтение.

В главе «Περὶ καταλύσεως χρονικῆς μηχανῆς» — «О демонтаже временного механизма» — великий учёный подробно описывал последовательность действий, необходимых для безопасного выключения машины. Процедура была сложной и требовала не только точного соблюдения порядка операций, но и глубокого понимания принципов, лежащих в основе работы устройства. Архимед подчёркивал, что машина времени не была просто механизмом, который можно выключить поворотом рычага — это было живое воплощение математических принципов, управляющих течением времени во Вселенной.

«Сначала должно отключить главный энергетический кристалл, который служит источником силы для всей конструкции, — писал Архимед. — Кристалл этот не простой минерал, но особое вещество, созданное алхимическими методами из метеоритного железа, золота философов и эссенции времени, извлечённой из древних песочных часов фараонов. Для его отключения необходимо произнести формулу разъединения и одновременно повернуть его против часовой стрелки на точно семь оборотов и три четверти.»

Далее следовало снять заряд с концентрических колец, каждое из которых было настроено на определённую временную частоту. «Кольца эти подобны струнам арфы времени, — объяснял великий механик. — Каждое вибрирует с частотой, соответствующей одному из основных временных измерений. Внешнее кольцо, посвящённое Кроносу-всепожирающему, вибрирует с частотой прошлого. Следующее кольцо Аиона отвечает за вечность. Кольцо Хроноса управляет последовательным течением времени. Внутреннее кольцо Кайроса соответствует особым моментам, когда время может быть изменено.»

После этого предстояло демонтировать центральную сферу — «сердце времени», как называл её Архимед. Эта операция была наиболее опасной, поскольку сфера содержала в себе сконцентрированную временную энергию, способную при неправильном обращении создать временной парадокс или даже разорвать ткань реальности.

«Особое внимание следует уделить порядку отключения колец, — писал он с характерной для него скрупулёзностью. — Каждое кольцо вращается в строго определённом ритме, и нарушение этого ритма может привести к катастрофическому высвобождению временной энергии, которая способна не только уничтожить машину и её оператора, но и создать временную воронку, затягивающую в себя целые города. Внешнее кольцо, посвящённое Кроносу, отключается первым при произнесении формулы возвращения. Затем кольцо Аиона с формулой бесконечности, кольцо Хроноса с формулой последовательности и, наконец, внутреннее кольцо Кайроса с формулой момента. Каждое отключение должно сопровождаться не только произнесением соответствующих формул, но и выполнением определённых ритуальных движений, которые помогают настроить сознание оператора на нужную временную частоту.»

Формулы оказались не просто техническими инструкциями, но сложными математическими уравнениями, записанными в поэтической форме на архаичном греческом языке, который значительно отличался от современного Лире греческого. Каждая формула была не просто набором слов, но заклинанием, основанным на глубинных принципах математики и физики. Лире пришлось несколько раз перечитывать каждую строчку, сверяясь с древними текстами по астрономии, математике и даже теологии, чтобы понять их истинный смысл.

Первая формула, предназначенная для отключения кольца Кроноса, была особенно сложной:

«Κρόνε παγκρατές, χρόνου δεσπότα, Ὃς πάντα τέκνα σὰ κατεσθίεις, Ἄνες τὸν κύκλον τὸν αἰώνιον, Ἐπίστρεψον εἰς τὴν ἀρχαίαν σιγήν.»

«Крон всемогущий, властитель времени, Что всех детей своих пожираешь, Отпусти круг вечный, Возвратись в изначальную тишину.»

Но за поэтической формой скрывались точные математические соотношения. Лира поняла, что каждое слово формулы соответствовало определённому числовому значению, а вся формула в целом представляла собой уравнение, описывающее процесс замедления вращения кольца до полной остановки.

По мере изучения материала она начинала понимать, что машина Архимеда была не просто механическим устройством, но чем-то гораздо более сложным и мистическим — синтезом науки, философии, математики и того, что древние называли магией, а современные учёные осторожно именовали «неизученными аспектами физики». Великий сиракузец каким-то образом сумел соединить в своём изобретении материальные принципы механики с нематериальными законами времени, создав устройство, которое существовало одновременно в физическом мире и в сфере чистых идей.

Внезапно в дверь постучали. Стук был мягким, почти осторожным, но в ранний утренний час он прозвучал как гром среди ясного неба. Лира быстро спрятала том и свиток в тайник — специальное углубление в стене за книжной полкой, которое она обустроила сразу после поступления в Библиотеку, предчувствуя, что рано или поздно ей понадобится место для хранения особо важных документов. Закрыв тайник ложной панелью, она подошла к двери и открыла её.

На пороге стоял профессор Маркус, но выглядел он совсем не так, как обычно. Лицо его было бледным, почти серым, глаза красными от бессонницы, а руки слегка дрожали, как у человека, пережившего сильное потрясение. Его обычно аккуратная борода была взъерошена, туника измята, а в глазах читался страх, смешанный с недоверием к собственным воспоминаниям.

— Лира, дорогая, мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, входя в комнату и тщательно закрывая дверь за собой. Он даже повернул ключ в замке, что было совершенно не в его характере. — Происходит что-то очень странное. Что-то, что заставляет меня сомневаться в собственном рассудке.

— Что такое, профессор? — спросила Лира, стараясь скрыть волнение и говорить как можно естественнее. — Вы выглядите ужасно. Что случилось?

Маркус прошёл к окну и долго смотрел на утреннюю Александрию, на просыпающийся город, на первые корабли, выходящие из гавани в утреннее море. Он стоял молча так долго, что Лира начала беспокоиться, не случилось ли с ним что-то серьёзное. Наконец он заговорил, не оборачиваясь:

— Этой ночью я не мог заснуть. Последнее время меня мучают странные сны — я вижу Библиотеку, но совсем другую. Огромную, с башнями, которых не существует, с книгами, которые никто никогда не писал, с людьми в одеждах, которых я никогда не видел. И в этих снах есть ощущение, что всё это когда-то было реальностью, но потом исчезло или изменилось.

Он повернулся к Лире, и она увидела в его глазах глубокую растерянность.

— Я решил поработать в своём кабинете, надеясь, что привычные занятия помогут мне прийти в себя. Примерно в час ночи я услышал странные звуки из подвала — что-то вроде глубокого гула или вибрации. Сначала подумал, что это работает новая система водоснабжения, которую недавно установили инженеры из Рима, но звук был… неестественным. Не механическим, а каким-то живым. Как будто сама земля стонала от боли или рождала что-то новое.

Лира почувствовала, как холодок пробежал по спине. Час ночи — именно в это время она встречалась с профессором Хрисанфом и его коллегами на маяке. Неужели в это же время кто-то использовал машину времени? Или машина работала сама по себе, создавая временные аномалии?

— Звук становился всё громче и странней, — продолжал Маркус, начиная ходить по комнате взад-вперёд, как загнанный зверь. — К нему примешивались другие звуки — как будто где-то играла музыка, но инструменты были не из нашего мира. И голоса… я слышал голоса, говорящие на языках, которых не существует.

Он остановился и посмотрел на Лиру с отчаянием в глазах.

— Я спустился в подвал, чтобы выяснить источник звука. Дорога туда была странной — коридоры, которые я знал наизусть, казались длиннее обычного, а стены… стены иногда казались прозрачными, и сквозь них я видел другие коридоры, которых там быть не должно.

Он замолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил дрожащим голосом:

— И там, в одном из старых складских помещений, где хранятся повреждённые книги и старая мебель, я увидел нечто совершенно невероятное. В центре комнаты горел яркий синий свет, но не обычный огонь, а что-то, что пульсировало и переливалось, как живое существо. А воздух… воздух пульсировал вместе с этим светом, создавая волны, которые я мог видеть невооружённым глазом.

Лира слушала, чувствуя, как учащается её сердцебиение. Всё, что описывал Маркус, соответствовало работе машины времени согласно записям Архимеда.

— Я попытался приблизиться, но меня отбросило какой-то невидимой силой. Не больно, но решительно, как будто сама воздушная стена встала на моём пути. И тогда свет стал ещё ярче, и в его центре…

Он повернулся к Лире, и в его глазах читался ужас.

— В центре того света стоял человек. А потом я увидел его лицо и понял, что это Элиас Северный. Он стоял в самом сердце того синего пламени и что-то говорил, но слова были на каком-то языке, которого я никогда не слышал. Язык звучал одновременно очень древним и очень современным, как будто в нём смешались все эпохи человеческой истории.

Маркус подошёл ближе к Лире и понизил голос до шёпота:

— А вокруг него… вокруг него парили в воздухе книги. Сотни книг, которые открывались и закрывались сами по себе, страницы переворачивались без чьего-либо прикосновения, а с некоторых книг исходил собственный свет. Я видел среди них тома, которые считались утерянными навсегда, и другие, которых я никогда не видел, но которые казались мне знакомыми, как будто я читал их в другой жизни.

Лира едва сдержала восклицание. Элиас действительно был здесь, в Библиотеке. И он не просто использовал машину времени — он каким-то образом получил доступ к знаниям из различных временных периодов.

— Что произошло дальше? — спросила она как можно спокойнее, хотя внутри у неё всё кипело от волнения и страха.

— Элиас продолжал свои заклинания или формулы — я не знаю, как это назвать. Иногда он протягивал руку к одной из парящих книг, она открывалась на нужной странице, и он читал что-то оттуда. После каждого прочитанного отрывка воздух вокруг него менялся — становился плотнее или, наоборот, разрежённее. А потом я начал видеть… образы.

Маркус закрыл глаза, как будто заново переживая увиденное.

— В воздухе появлялись картины, как в греческих театрах, но объёмные, настоящие. Я видел Александрию, но в разное время. Иногда это был наш город, каким мы его знаем. Иногда — город будущего, с невероятными зданиями и машинами. А иногда — развалины, заросшие травой, как будто Александрия была разрушена и забыта.

Он открыл глаза и посмотрел на Лиру с мольбой:

— Самое страшное, что некоторые из этих картин казались мне более реальными, чем наша действительность. Как будто это было правдой, а то, что мы считаем реальностью — лишь одной из возможных версий.

— А потом что случилось? — мягко подтолкнула его Лира.

— Внезапно все образы исчезли, свет погас, звуки прекратились, и Элиас… он посмотрел прямо на меня, хотя я прятался за дверным косяком. Посмотрел и улыбнулся, как будто ожидал увидеть меня там. А потом он растворился в воздухе. Просто исчез, как будто его никогда там не было. Даже следов не осталось.

Маркус сел в кресло и закрыл лицо руками.

— Я бросился в помещение, но оно оказалось совершенно пустым. Никаких следов, никаких устройств, никаких книг. Только странный запах озона, как после грозы, и едва уловимое ощущение, что время здесь течёт как-то неправильно. Когда я посмотрел на свои часы, они показывали разное время — одни отставали на час, другие спешили на полчаса.
Он поднял голову и посмотрел на Лиру с отчаянием.

— Лира, я боюсь, что схожу с ума. Но я знаю, что видел Элиаса. Более того, он не постарел ни на день с тех пор, как исчез три года назад. А может быть, он даже выглядел моложе. Как будто время для него текло в обратную сторону или он научился им управлять.

Лира подошла к наставнику и положила руку ему на плечо. Она чувствовала, как он дрожит от пережитого потрясения. Она не могла рассказать ему правду — это было бы слишком опасно для них обоих. Знание о существовании машины времени и планах Элиаса могло стоить Маркусу жизни. Но она могла хотя бы частично успокоить его, не выдав при этом главной тайны.

— Профессор, вы не сходите с ума, — сказала она убедительно. — В последнее время многие сотрудники Библиотеки говорят о странных явлениях. Необычные звуки, непонятные вспышки света, ощущение, что что-то в мире изменилось. Возможно, кто-то из Высшего Совета проводит секретные эксперименты, связанные с изучением древних технологий. Я слышала, что они работают над несколькими проектами, которые держатся в строжайшей тайне.

— Может быть, ты права, — сказал Маркус, но в его голосе всё ещё слышались сомнения. — Но что тогда делал там Элиас? И где он был все эти годы? И почему он выглядит так, словно прожил эти годы в обратном порядке?

На эти вопросы Лира не могла ответить, не выдав себя. Вместо этого она предложила:

— Может быть, вам стоит доложить об увиденном Высшему Совету? Если действительно происходит что-то важное, они должны знать о ваших наблюдениях. А если это секретный проект, то они объяснят вам ситуацию или попросят сохранить молчание.
Маркус решительно покачал головой.

— Нет, пока не стоит. Они могут подумать, что я действительно схожу с ума, или заподозрить, что я шпионю за их деятельностью. Мне нужны более весомые доказательства. А пока… пока я буду наблюдать и записывать всё, что увижу. И если что-то ещё произойдёт, я обязательно тебе расскажу. Ты единственная в этом городе интриг и секретов, кому я могу полностью доверять.

После ухода профессора Лира почувствовала, что время поджимает ещё сильнее. Элиас не просто контролировал машину времени — он использовал её прямо в Библиотеке, рискуя быть обнаруженным. Это означало либо то, что он отчаянно спешил завершить свои планы, либо то, что он был настолько уверен в своих силах, что не боялся разоблачения. А возможно, его планы уже продвинулись настолько далеко, что обнаружение не представляло для него серьёзной угрозы.

Она вернулась к изучению тома Архимеда, на этот раз сосредоточившись на главе «Περὶ σημείων χρονικῶν μεταβολῶν» — «О признаках временных изменений». Великий учёный подробно описывал, как можно распознать, что кто-то вмешивается в ход истории, и какие последствия такое вмешательство может иметь для ткани реальности.

«Первые признаки изменений малозаметны и обычно игнорируются людьми как незначительные ошибки памяти, — писал он с пророческой точностью. — Исчезают или появляются незначительные детали — книги, которых не было вчера, но которые все помнят как существовавшие всегда. Люди начинают вспоминать события, которых не происходило в изначальной временной линии, или забывать то, что определённо случалось. Эти изменения распространяются волнами от точки вмешательства, постепенно затрагивая всё больше аспектов реальности, как круги по воде от брошенного камня.»

Архимед объяснял, что временные изменения не происходят мгновенно по всему миру. Они начинаются в месте и времени вмешательства, а затем распространяются через временные связи, затрагивая сначала события, непосредственно связанные с точкой изменения, а потом всё более отдалённые аспекты истории.

«Человек, изменивший что-то в прошлом, может обнаружить, что его собственные воспоминания начинают меняться, — предупреждал великий учёный. — Сначала изменяются воспоминания о событиях, непосредственно связанных с точкой вмешательства. Затем эффект распространяется на более отдалённые воспоминания. В конечном счёте человек может полностью забыть свою изначальную временную линию и поверить, что изменённая реальность была всегда.»

Дальше шло описание более серьёзных изменений: исчезновение людей из истории без следа, изменение результатов важных битв и политических решений, появление или уничтожение целых городов и даже стран. В самых крайних случаях могли измениться фундаментальные законы природы или исчезнуть целые цивилизации, оставив после себя лишь смутные воспоминания в коллективной памяти человечества.

«Самое опасное в временных изменениях, — предупреждал Архимед, — что те, кто находится в эпицентре изменений, часто не замечают их, поскольку их память автоматически подстраивается под новую реальность. Только те, кто защищён специальными амулетами, изготовленными из метеоритного железа и заряженными особыми формулами, или находится вне зоны прямого воздействия изменений, могут сохранить воспоминания о том, как всё было в изначальной временной линии.»

Лира вспомнила странное ощущение, которое испытывала в последние дни — словно что-то в мире было не так, как должно быть. Несколько раз ей казалось, что она помнит события, которых не происходило, или наоборот, не может вспомнить то, что определённо случалось. Теперь она понимала, что это могли быть признаки того, что Элиас уже начал систематически изменять историю.

День тянулся мучительно медленно, как будто само время сопротивлялось происходящим с ним манипуляциям. Лира пыталась вести себя как обычно, но каждый час приносил новые странности, которые подтверждали её худшие опасения о том, что реальность начинает изменяться.

Во время утренней лекции по астрономии профессор Птолемей Александрийский — дальний потомок великого астронома, именем которого была названа династия правителей Египта — упомянул созвездие Темпоралис, которого Лира совершенно не помнила. Когда она после лекции заглянула в звёздные атласы, созвездие там было, со всеми положенными описаниями, историей открытия и даже мифологическими преданиями о боге времени, который якобы поместил эти звёзды на небо как напоминание о своей власти. Но что-то глубоко внутри неё кричало, что вчера этого созвездия не существовало, что небо было другим.

В библиотечном каталоге появились книги, которых она определённо не видела раньше, хотя все записи указывали на то, что они хранились в Библиотеке уже много веков. «Трактат Аристотеля о движении планет и влиянии времени на небесные тела», «Математические принципы Евклида: геометрия четвёртого измерения», «Астрономические наблюдения Гиппарха Никейского: предсказания будущих затмений на тысячу лет вперёд», «Медицинские записи Гиппократа о влиянии временных циклов на человеческое тело». Все книги выглядели древними, на них была пыль веков, переплёты были изношены от частого использования, и коллеги обращались с ними как с давно знакомыми, основополагающими текстами. Но Лира была абсолютно уверена, что никогда их не видела, хотя по роду своей деятельности должна была быть знакома с каждым важным научным трудом в коллекции.

Ещё более тревожным было то, что некоторые книги, которые она помнила очень хорошо, начали изменяться. Труды Архимеда по гидростатике теперь содержали главы о «временной механике жидкостей», которых там определённо не было раньше. Работы Евклида включали теоремы о геометрии пространства-времени. Даже «Илиада» Гомера теперь содержала новые эпизоды о путешествиях Одиссея не только по морям, но и по временным потокам.

Самое страшное произошло после обеда, когда солнце стояло в зените и отбрасывало резкие тени на мраморные полы Библиотеки. Лира зашла в секцию истории, чтобы проверить одну из дат в своих записях, и обнаружила, что согласно всем источникам Александрийская библиотека была основана не при Птолемее I Сотере, как она помнила со времён обучения, а при его отце, Лаге, ещё до завоевания Египта Александром Македонским. Все документы, все книги, все надписи на стенах, все мозаики в вестибюлях подтверждали эту версию.

Более того, согласно новой версии истории, Александр Македонский не завоевал Египет, а был приглашён Лагом как союзник в борьбе против персов. Библиотека была основана как международный центр обмена знаниями между греческой, египетской и персидской цивилизациями. Даже архитектура здания отражала эту историю — персидские мотивы в орнаментах, которых Лира раньше не замечала, египетские иероглифы рядом с греческими надписями, изображения мудрецов всех трёх культур в едином пантеоне великих учёных.

Но самое поразительное открытие ждало её в главном зале. Огромная мозаика на потолке, которую она видела тысячи раз, теперь изображала не Птолемея I, а Лага, принимающего дары знаний от представителей разных народов. В центре композиции стояла фигура, которую Лира сначала не узнала, но потом поняла, что это Архимед — не как исторический персонаж, живший на столетия позже основания Библиотеки, а как современник и советник Лага.

Все сотрудники Библиотеки воспринимали эту историю как само собой разумеющуюся. Когда Лира осторожно попыталась спросить у одного из старших библиотекарей о том, что она помнила другую версию событий, тот посмотрел на неё с удивлением и мягко предположил, что она, возможно, путает александрийскую Библиотеку с какой-то другой.

Но Лира отчётливо помнила изначальную версию истории. Эти воспоминания были настолько чёткими и детальными, что она не могла в них сомневаться. Более того, у неё сохранились записи, сделанные её собственной рукой, которые противоречили новой официальной версии. Но когда она попыталась показать эти записи коллеге, тот увидел в них именно ту версию, которая теперь считалась правильной.

Элиас определённо менял прошлое, и эти изменения каким-то образом затрагивали саму историю Библиотеки. Но почему изменения касались именно этого места? Возможно, потому что здесь находилась машина времени, и любые изменения в прошлом неизбежно влияли на место, где происходило путешествие во времени.

К вечеру Лира заметила ещё более тревожные изменения. В её собственной комнате появились книги, которые она не покупала и не брала в библиотеке. Среди них были тома по «практической хронологии» и «основам временной навигации». Книги выглядели так, словно она изучала их годами — с закладками, пометками на полях, подчёркиваниями. Но она совершенно не помнила, чтобы когда-либо их читала.

Ещё страшнее было то, что её собственные записи и дневники начали изменяться. Записи, которые она делала вчера о своих обычных занятиях, теперь содержали упоминания о «подготовке к временной миссии» и «изучении хронологических аномалий». Её почерк был тот же, чернила те же, но содержание совершенно другое.

Лира понимала, что находится в эпицентре временных изменений, и её собственная история начинает переписываться. Если это будет продолжаться, она может забыть свою изначальную миссию и поверить в новую версию реальности, где она всегда была помощницей Элиаса в его планах изменения истории.

К вечеру она почувствовала, что больше не может ждать. Каждый час промедления означал новые изменения в истории, и рано или поздно эти изменения могли стать необратимыми. Более того, она сама могла потерять связь с изначальной реальностью и стать частью изменённого мира. Ей нужно было попасть в катакомбы сегодня же, пока ещё оставалось время что-то исправить.

Она провела остаток дня в лихорадочной подготовке, стараясь не привлекать внимания коллег. Несколько раз ей казалось, что за ней наблюдают, но когда она оборачивалась, не видела никого подозрительного. Возможно, это было проявлением временных аномалий, а возможно, Элиас действительно следил за ней через какие-то неизвестные ей способы.

Когда солнце начало клониться к закату, окрашивая александрийское небо в багряные тона, Лира заперлась в своей комнате и начала подготовку к самой опасной миссии в своей жизни. Она переоделась в тёмную одежду, более подходящую для скрытного передвижения по ночному городу и подземным ходам. Чёрные штаны из плотного льна, тёмно-синяя туника с длинными рукавами, чёрный плащ с глубоким капюшоном, который мог скрыть её лицо, мягкие кожаные сапоги на тонкой подошве, которые не производили шума при ходьбе.

В потайные карманы, вшитые в плащ и тунику, она положила всё необходимое для миссии. Кинжал отца — прекрасно сбалансированное оружие с лезвием из дамасской стали и рукоятью из слоновой кости, подарок на совершеннолетие, который она надеялась никогда не использовать по назначению. Несколько золотых монет на случай непредвиденных расходов — в Александрии золото открывало многие двери и закрывало многие рты. Записку от таинственного Т.Х., которая привела её к этой миссии. Обрывок пергамента с загадочными символами, найденный в Запретной секции. Верёвку длиной в тридцать локтей — катакомбы были полны глубоких колодцев и переходов. Небольшую лампу с кристаллом долгого горения, которая могла светить несколько часов без подзарядки.

Самое важное — свиток с планом катакомб и отдельный пергамент с переписанными инструкциями по демонтажу машины времени, которые она тщательно скопировала из тома Архимеда, включая все формулы и ритуальные движения. Она несколько раз проверила точность копирования, понимая, что малейшая ошибка может привести к катастрофе.

Том Архимеда она решила оставить в тайнике. Нести его с собой было слишком рискованно — если её поймают, книга попадёт в руки Элиаса или его сторонников. А если что-то случится с ней, том должен остаться в безопасности, чтобы кто-то другой мог продолжить её миссию.

Перед выходом она написала короткое письмо профессору Маркусу, запечатала его и оставила на столе. В письме она не раскрывала всей правды, но намекала на то, что если с ней что-то случится, он должен изучить содержимое тайника и принять необходимые меры. Это была слабая страховка, но лучшее, что она могла сделать в сложившихся обстоятельствах.

Когда в Библиотеке стало совсем тихо, и последние сотрудники покинули здание, Лира покинула свои покои и направилась к служебной лестнице, ведущей в подвалы. Она двигалась осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Ночная Библиотека была полна странных шумов — скрипели древние деревянные балки, где-то капала вода, ветер завывал в вентиляционных шахтах. Но среди этих обычных звуков она иногда различала что-то другое — отголоски той же странной музыки, которую слышал профессор Маркус.

Согласно плану, вход в катакомбы находился в старом складе на нижнем уровне, за стеллажами с архивными документами, которые были слишком повреждены для основных коллекций, но слишком ценны для уничтожения.

Подвалы Библиотеки были совсем другим миром по сравнению с её величественными залами и светлыми коридорами. Здесь царили сырость и полумрак, а воздух был пропитан запахами старой бумаги, кожи, плесени и каких-то неопределимых химических веществ, которые использовались для консервации древних текстов. Узкие коридоры, выложенные серым камнем, освещались редкими факелами и кристаллическими лампами, которые отбрасывали танцующие тени на стены, покрытые конденсатом.

Лира медленно продвигалась по знакомому маршруту, но замечала, что даже здесь происходят изменения. Коридоры казались длиннее, чем она помнила, а некоторые двери вели в помещения, которых она раньше не видела. В одном из проходов она заметила фреску на стене — египетские боги, принимающие дары от греческих философов. Фреска была древней, явно созданной много веков назад, но Лира была уверена, что вчера её здесь не было.

Склад оказался именно там, где был отмечен на схеме — большое помещение, заставленное высокими стеллажами с документами, свитками и книгами. Здесь хранились тексты, пострадавшие от времени, воды или огня, но ещё поддающиеся реставрации. Папирусы с выцветшими чернилами соседствовали с пергаментами, изъеденными жучками. Книги с оторванными обложками стояли рядом со свитками, повреждёнными морской водой во время кораблекрушений.

В дальнем углу склада, за стеллажом с особо древними папирусами времён фараонов, она нашла то, что искала — каменную плиту в полу с едва заметными символами по краям. Плита была сделана из чёрного гранита и идеально вписывалась в каменный пол, так что заметить её можно было только при очень внимательном осмотре.

Символы были очень старыми, явно египетского происхождения, и изображали иероглифы, связанные с подземным миром, путешествиями в загробную жизнь и властью над временем. Лира узнала изображения Анубиса, проводника душ в царство мёртвых, Тота, бога мудрости и времени, и Осириса, владыки загробного мира. Между ними были символы, которые она не могла точно идентифицировать, но которые явно относились к концепциям времени и вечности.

Согласно инструкциям, плиту нужно было сдвинуть, нажав на символы в определённой последовательности. Лира внимательно изучила схему и начала нажимать на иероглифы в указанном порядке. К её удивлению, каменные символы поддавались нажатию, как кнопки сложного механизма. Древние египетские инженеры создали систему противовесов и рычагов, которая работала спустя тысячелетия после их смерти.

Когда последний символ был нажат, плита со скрежетом начала медленно сдвигаться в сторону, открывая вход в узкую лестницу, ведущую в глубины земли. Оттуда повеяло воздухом, пропитанным запахами древности — пылью веков, благовониями давно угасших жертвенников и чего-то ещё, более современного — электричества и озона, которые не должны были присутствовать в древних катакомбах.

Лира зажгла лампу и начала спуск. Лестница была вырублена прямо в живой скале и уходила глубоко вниз под крутым углом. Ступени были неровными, отполированными до гладкости ногами тысяч паломников и учёных, которые спускались сюда на протяжении веков. Стены были покрыты древними росписями, изображающими сцены из египетской мифологии, но росписи эти были не просто декоративными — они рассказывали историю.

Первые фрески показывали путешествие души через подземный мир — классический египетский мотив. Но по мере спуска сюжеты становились более сложными и необычными. Лира видела изображения богов, манипулирующих странными механизмами, философов, изучающих загадочные диаграммы, и сцены, которые можно было интерпретировать как путешествия во времени.

Между древними рисунками попадались и более современные дополнения — математические формулы, записанные греческими буквами, астрономические схемы, диаграммы механических устройств. Кто-то на протяжении веков добавлял к древним росписям свои комментарии и открытия, создавая уникальную историю развития человеческих знаний.

Через несколько минут спуска лестница закончилась, и Лира оказалась в длинном коридоре, стены которого были выложены полированным гранитом розового и серого цветов. Здесь древняя египетская архитектура мастерски смешивалась с греческой и римской — классические дорические колонны поддерживали потолок, украшенный мозаиками в римском стиле, но с египетскими мотивами. Мозаики изображали великих учёных и философов всех эпох, работающих вместе над разгадкой тайн Вселенной.

Согласно плану, ей нужно было пройти через несколько тематических залов, каждый из которых был посвящён определённой области человеческих знаний. Эти залы служили не только для хранения соответствующих материалов, но и как своего рода испытания для тех, кто стремился добраться до сердца катакомб.

Первый зал был посвящён математике и геометрии. При входе в него Лира почувствовала, как воздух стал плотнее, а её разум — яснее. Стены зала были покрыты гигантскими формулами и геометрическими фигурами, выполненными из инкрустированного золота и драгоценных камней. Формулы эти были не просто украшениями — они пульсировали слабым светом и, казалось, изменялись, когда на них смотришь не прямо, а боковым зрением.

В центре зала стояла статуя Евклида из белого мрамора, но статуя эта была необычной. Великий геометр был изображён не просто как учёный с циркулем и линейкой, а как маг, управляющий геометрическими фигурами, которые парили вокруг него в воздухе. У подножия статуи лежали свитки с его работами, написанные на папирусе золотыми чернилами, которые светились собственным светом.

Но самым поразительным в зале была система механических устройств, которые демонстрировали геометрические принципы в движении. Огромные модели платоновых тел медленно вращались, показывая их внутреннюю структуру. Сложные механизмы чертили геометрические фигуры на песчаных досках, а затем стирали их и начинали заново. В воздухе проецировались трёхмерные изображения многомерных фигур, которые человеческий глаз едва мог воспринять.

Второй зал был залом астрономии и космологии. Потолок здесь представлял собой точную копию звёздного неба, но не статичную, а движущуюся. Звёзды медленно перемещались по своим орбитам, планеты вращались вокруг Солнца, а кометы прочерчивали длинные дуги через созвездия. Изображение было настолько реалистичным, что у Лиры закружилась голова от ощущения, что она находится в открытом космосе.

Стены зала были покрыты картами созвездий и схемами движения планет, но не только известных — здесь были карты звёздного неба из разных эпох, показывающие, как изменялось положение звёзд на протяжении тысячелетий. Некоторые карты изображали небо будущего, другие — небо альтернативных реальностей, где звёзды располагались по-другому.

В углах зала стояли астрономические инструменты различных эпох и культур. Древние египетские водяные часы соседствовали с греческими астролябиями, римскими солнечными часами и загадочными устройствами, происхождение которых Лира не могла определить. Некоторые из инструментов всё ещё работали, показывая не только текущее время, но и время в различных частях мира, а также в различных исторических эпохах.

В центре зала находился огромный орбитарий — механическая модель Солнечной системы, которая воспроизводила движение планет с поразительной точностью. Но эта модель была особенной — она показывала не только нынешнее состояние системы, но и её эволюцию во времени. Лира могла видеть, как планеты меняли свои орбиты, как формировались и разрушались кометы, как рождались и умирали звёзды.

Третий зал был посвящён алхимии и химии. Здесь повсюду стояли столы с лабораторным оборудованием — колбы, реторты, перегонные аппараты, печи для плавления металлов. Некоторые из приборов всё ещё работали без видимого источника энергии — жидкости медленно перетекали из одного сосуда в другой, порошки меняли цвет, кристаллы росли в специальных растворах. Воздух был наполнен запахами различных химических веществ — серы, ртути, неизвестных металлов и органических соединений.

На стенах висели таблицы элементов, но не такие, какие изучала Лира. Здесь были элементы, которые она не узнавала — субстанции с названиями вроде «темпоралий», «хронотин», «эонический кристалл». Рядом с каждым элементом были указаны не только его физические свойства, но и его влияние на течение времени.

Richard Connolly · Среда в 20:35

ЧАСТЬ II: В СЕРДЦЕ ТАЙН (Продолжение)

В центре зала стоял огромный алхимический аппарат, предназначение которого было неясным. Сложная система трубок, колб и камер соединялась в единое целое, через которое циркулировали жидкости различных цветов. Иногда аппарат издавал мелодичные звуки, как будто превращение веществ сопровождалось музыкой.

Четвёртый зал был залом механики и инженерии. Здесь были собраны действующие модели всех великих изобретений древности и современности, а также устройства, которые Лира никогда не видела. Паровые двигатели, основанные на принципах Герона Александрийского, работали рядом с более сложными механизмами Архимеда. Гигантские системы шестерён и рычагов приводили в движение астрономические часы размером со стену, которые показывали не только текущее время, но и время в различных часовых поясах, а также относительное время при различных скоростях движения.

В углу стояла модель антикитерского механизма, но гораздо более совершенная, чем любые известные образцы. Этот механизм не только предсказывал движение планет, но и показывал их положение в различные исторические эпохи. Рядом с ним находились другие вычислительные машины, некоторые из которых были размером с небольшое здание.

Самым впечатляющим было устройство в центре зала — огромная машина, которая, как поняла Лира, моделировала работу самого времени. Тысячи шестерёнок различных размеров вращались в сложном ритме, создавая гипнотические узоры движения. Машина издавала мелодичный гул, который, казалось, синхронизировался с биением её сердца.

И повсюду в зале чувствовалось присутствие того же странного электричества, которое она ощущала в Запретной секции. Воздух буквально гудел от невидимых энергий, а металлические предметы иногда искрились синими разрядами. Лира поняла, что приближается к источнику временных аномалий.

За залом механики начинался последний коридор, ведущий к святилищу Тота. Этот коридор был иным по своему характеру — более торжественным, более священным. Стены здесь были покрыты не просто росписями, а сложными магическими диаграммами, которые, казалось, обладали собственной силой. Иероглифы светились слабым голубым светом, а некоторые символы медленно изменяли свою форму, как будто они были живыми.

Но здесь Лира заметила первые признаки того, что она не единственная, кто недавно здесь побывал. На полу остались едва заметные следы — не отпечатки ног, а странные круглые отметины, как будто кто-то прошёл здесь, не касаясь земли, а слегка паря над ней. Следы вели в направлении святилища и обратно, что означало, что кто-то регулярно посещал это место.

Воздух в коридоре был наполнен слабым ароматом ладана и мирры, но к нему примешивались более современные запахи — озона от электрических разрядов и металлического привкуса, который появляется при работе сложных механизмов. Стены иногда вибрировали от едва слышимого гула, источник которого находился где-то впереди.

Коридор закончился массивной дверью из чёрного гранита, украшенной барельефами невероятной красоты и сложности. Дверь изображала Тота в его различных ипостасях — с головой ибиса, записывающего судьбы людей, с головой павиана, взвешивающего души умерших, в образе мудреца с папирусом и тростниковым пером, создающего законы Вселенной. Но среди традиционных изображений были и более необычные — Тот, манипулирующий странными механизмами, Тот, окружённый символами времени, Тот, стоящий в центре вихря, который мог представлять временной поток.

По краям двери были вырезаны иероглифы, которые, согласно плану, содержали заклинание-ключ. Это были не просто декоративные элементы, а функциональная часть замыкающего механизма. Лира произнесла древние слова в точности так, как их транскрибировал профессор Хрисанф, стараясь воспроизвести правильное произношение архаичного египетского языка:

«Джехути неб херет, себа аа эн реху, Уабен-еф арит, серет неб нетер, Сенет-еф реху эн анх, херу эн джет, Уни-на геру ек, неб нехех.»

«Тот, владыка священных писаний, великий в знании, Очисти его сердце, изгони всех богов, Открой ему пути жизни, дни вечности, Прими нас в молчании твоём, господин навеки.»

Древнее заклинание сработало так же, как и тысячелетия назад. Дверь медленно, совершенно беззвучно, начала поворачиваться на невидимых петлях, открывая проход в святилище. Механизм работал идеально, что говорило о том, что кто-то регулярно поддерживал его в рабочем состоянии.

То, что Лира увидела за дверью, заставило её сердце остановиться от изумления и ужаса одновременно.

Святилище Тота было огромным залом круглой формы, потолок которого терялся в тенях на высоте нескольких десятков метров. Диаметр зала составлял не менее ста метров, что делало его одним из самых больших подземных помещений, которые Лира когда-либо видела. Стены были сложены из блоков чёрного гранита, отполированных до зеркального блеска, и покрыты иероглифами, которые слабо светились собственным золотистым светом, создавая атмосферу мистического величия.

По периметру зала, в специальных нишах, стояли колоссальные статуи египетских богов, но это были не обычные каменные изваяния. Статуи были созданы с такой реалистичностью, что казались живыми. Их глаза, инкрустированные драгоценными камнями, следили за каждым движением в зале, а лица выражали не каменное безразличие, а живые эмоции — мудрость, силу, доброжелательность или грозную решимость.

Анубис, бог смерти и перехода, держал в руках весы, на которых медленно покачивались чаши, словно он действительно взвешивал души. Исида, богиня магии и материнства, простирала руки в защитном жесте, и от её фигуры исходило тепло, которое Лира могла почувствовать даже на расстоянии. Осирис, владыка загробного мира, восседал на троне, и его корона медленно вращалась, отбрасывая движущиеся тени. Гор, бог неба, взмахивал крыльями, создавая лёгкий ветерок в неподвижном воздухе зала.

Но центральной фигурой был, конечно, Тот. Его статуя была выше всех остальных и стояла на возвышении в северной части зала. Бог мудрости был изображён в своём традиционном облике — с головой ибиса и телом человека, но детали были проработаны с невероятной тщательностью. Каждое перо на голове было вырезано отдельно, глаза сверкали, как живые, а в руках он держал не обычные папирус и перо, а сложные механические устройства, символизирующие его власть над знанием и временем.

Но всё это великолепие меркло перед тем, что находилось в центре зала.

Машина времени Архимеда превосходила все ожидания Лиры. Это была не просто механическая конструкция, а произведение искусства и науки одновременно, симбиоз древней мудрости и передовых технологий. Центральная сфера — «сердце времени» — была размером с небольшое здание и парила в воздухе на высоте трёх метров от пола, медленно вращаясь вокруг своей оси с едва слышимым мелодичным гулом.

Сфера была изготовлена из неизвестного материала, который переливался всеми цветами радуги, создавая гипнотическое зрелище. Поверхность её была покрыта сложными узорами и символами, которые постоянно менялись, рассказывая бесконечную историю времени. Иногда Лира могла различить среди этих символов знакомые образы — силуэты городов, лица людей, сцены из истории, но они появлялись и исчезали так быстро, что она не была уверена, видит ли их на самом деле или они возникают в её воображении.

Вокруг центральной сферы вращались четыре концентрических кольца, каждое размером с триумфальную арку и толщиной в несколько метров. Кольца были изготовлены из различных металлов — внешнее из бронзы с золотыми инкрустациями, следующее из серебра с платиновыми узорами, третье из неизвестного металла с синеватым отливом, внутреннее из чистого золота, которое светилось собственным светом.

Каждое кольцо было покрыто символами и письменами различных культур и эпох. Лира различала египетские иероглифы, греческие буквы, латинские надписи, арабские письмена, индийские символы и даже знаки, которые она не могла идентифицировать — возможно, из культур, которые ещё не существовали или уже исчезли. Символы эти постоянно меняли свою форму и цвет, создавая гипнотические узоры, которые заставляли глаза слезиться, если смотреть на них слишком долго.

Кольца вращались с различной скоростью и в разных направлениях, создавая сложную хореографию движения. Их движение было не хаотичным, а подчинённым строгому математическому порядку, который отражал фундаментальные законы времени и пространства. Периодически кольца выстраивались в определённых конфигурациях, и тогда вся машина издавала особый звук — не механический скрежет, а мелодичную вибрацию, которая резонировала с каждой клеткой тела.

Вся конструкция излучала мягкий голубой свет, который пульсировал в ритме, напоминающем сердцебиение, но более медленном и глубоком. Этот ритм, казалось, был синхронизирован с каким-то космическим пульсом, возможно, с самим течением времени во Вселенной. Воздух вокруг машины искрился мельчайшими частицами энергии, а время здесь действительно текло по-другому — Лира могла видеть, как пыль в воздухе замедляла своё падение вблизи конструкции, как её собственные движения становились более плавными и медленными.

По всему залу были расставлены контрольные панели и мониторные устройства, некоторые из которых выглядели как древние механизмы с бронзовыми дисками и стрелками, другие напоминали современные вычислительные машины с мигающими кристаллами и движущимися символами. Все эти устройства показывали различные аспекты работы машины — временные координаты, энергетические уровни, состояние пространственно-временной ткани.

Но самое поразительное было не это. Рядом с одной из контрольных панелей стояла фигура в тёмном плаще, спиной к входу. Человек что-то делал с приборами, вводил команды, изучал показания. Его движения были уверенными и точными, как у того, кто прекрасно знаком с устройством машины.

Лира замерла в дверном проёме, не решаясь войти в зал. Она пыталась разглядеть фигуру, но расстояние и неяркое освещение мешали ей определить, кто это. Человек был высоким, статным, его движения говорили об образовании и аристократическом происхождении. На нём был плащ из дорогой ткани, а на пальцах блестели кольца с драгоценными камнями.

Внезапно фигура замерла, как будто почувствовала присутствие наблюдателя. Затем медленно повернулась, и Лира увидела лицо, которое заставило её кровь застыть в жилах.

— Добро пожаловать, Лира Александрийская, — сказал знакомый голос, звучавший спокойно и даже дружелюбно. — Я ждал тебя. Честно говоря, ты пришла раньше, чем я предполагал, но это даже к лучшему.

Фигура откинула капюшон, и Лира увидела лицо Элиаса Северного. Он выглядел точно так же, как три года назад, когда исчез из Библиотеки при загадочных обстоятельствах — высокий, благородный мужчина лет тридцати пяти с умными серыми глазами, аккуратной тёмной бородкой и лицом аристократа. Но в его взгляде была глубина, которой раньше не было, словно он видел времена и места, недоступные обычным смертным. В его глазах отражались звёзды, которые ещё не родились, и тени городов, которые уже превратились в прах.

— Ты знал, что я приду? — спросила Лира, не двигаясь с места и не спуская руки с рукояти кинжала.

— Конечно, дорогая девочка, — улыбнулся Элиас, и в его улыбке было что-то одновременно печальное и торжествующее. — Когда у тебя есть доступ ко всем временным линиям, будущее перестаёт быть тайной. Я видел тысячи возможных вариантов развития событий, и в большинстве из них ты приходишь сюда именно сегодня, именно в это время.

Он сделал жест в сторону машины времени.

— Ты пришла уничтожить мой труд, как и предсказывал старый мудрец Архимед в своём томе. Ты думаешь, что я злодей, который хочет переписать историю ради собственной власти. Но ты ошибаешься, Лира. Ты глубоко ошибаешься в моих мотивах.

— Тогда объясни мне, что ты делаешь, — сказала Лира, медленно входя в зал, но готовая в любой момент к бегству или борьбе.

Элиас повернулся к одной из контрольных панелей и коснулся нескольких кристаллов. В воздухе над машиной появилось изображение — трёхмерная карта времени, показывающая различные исторические линии как переплетающиеся световые нити. Нити переливались разными цветами, некоторые были яркими и прочными, другие тусклыми и прерывистыми.

— Видишь эти линии? — спросил Элиас, указывая на сплетение нитей. — Каждая из них представляет возможный вариант развития истории. Большинство из них ведёт к катастрофе. Видишь этот узел?

Он указал на точку, где множество нитей сходились в тугой клубок.

— Через сто пятьдесят лет от нашего времени человечество откроет источник энергии, который будет настолько мощным, что сможет разорвать саму ткань пространства-времени. Эксперимент, проведённый в научной лаборатории в далёкой северной стране, которая даже ещё не существует, приведёт к цепной реакции, которая уничтожит не только нашу планету, но и всю Солнечную систему, а возможно, и значительную часть нашей галактики.

Изображение изменилось, показывая сцены невообразимого разрушения. Лира видела города, мгновенно превращающиеся в пыль, моря, кипящие и испаряющиеся в один миг, континенты, раскалывающиеся и разлетающиеся в космос. Потом планета сама взрывалась, создавая волну разрушения, которая распространялась во все стороны со скоростью света.

— Это не научная фантастика и не плод больного воображения, — сказал Элиас с болью в голосе. — Я был там, Лира. Я видел последние дни человечества собственными глазами. Я стоял среди руин того, что когда-то было Александрией, и дышал воздухом, отравленным радиацией веществ, которые ещё только предстоит открыть. Я видел последних людей, умирающих в агонии от болезней, для которых нет названий.

Элиас подошёл ближе, и Лира увидела в его глазах искреннюю боль.

— Единственный способ предотвратить эту катастрофу — изменить ход развития науки. Направить человечество по другому пути, где такой эксперимент никогда не будет проведён. И я делаю это не ради власти, не ради славы, а ради спасения всего, что мы любим.

— И ты решил, что имеешь право переписывать историю по своему усмотрению? — спросила Лира, стараясь не дать себя убедить эмоциональными аргументами.

Элиас остановился и посмотрел на неё с выражением глубокой печали.

— У меня нет выбора, Лира! Я не хотел этой ответственности. Ты думаешь, мне легко знать, что каждое моё действие может изменить судьбы миллионов людей? Что от моих решений зависит, будут ли рождены конкретные люди, произойдут ли конкретные события, возникнут ли конкретные произведения искусства?

Он повернулся к машине и коснулся одного из контрольных кристаллов. Изображение в воздухе снова изменилось, показывая другую временную линию.

— Вот мир, который я создаю, — сказал он тише. — Мир без войн, без голода, без болезней. Мир, где наука развивается в безопасном направлении, где человечество живёт в гармонии с природой, где каждый человек может раскрыть свой потенциал.

Новые изображения показывали города будущего, но не металлические мегаполисы техногенной цивилизации, а зелёные поселения, где здания органично сочетались с природным ландшафтом. Дома росли из земли, как деревья, но при этом были полны удобств и технологических чудес. Люди выглядели счастливыми и здоровыми, они работали с удовольствием, создавали прекрасные произведения искусства, изучали Вселенную с помощью технологий, которые не наносили вреда окружающей среде.

Лира видела летающие машины, которые не загрязняли воздух, но черпали энергию прямо из солнечного света. Города под водой, где люди жили в гармонии с морскими обитателями. Исследовательские станции на других планетах, откуда учёные изучали тайны космоса. И нигде не было признаков войн, насилия или разрушения.

— Разве это не лучше того хаоса и разрушения, к которому идёт наш мир? — спросил Элиас, и в его голосе звучала искренняя вера в правильность своего дела.

Лира смотрела на картины идеального будущего и чувствовала, как в её сердце борются два противоречивых чувства. С одной стороны, мир, который показывал Элиас, действительно выглядел прекрасным. Кто не хотел бы жить в мире без страданий, где каждый может быть счастлив? Но с другой стороны, что-то в этих образах казалось неправильным, слишком совершенным, лишённым той живой непредсказуемости, которая делает жизнь настоящей.

— Где в твоём идеальном мире место для выбора? — спросила она, вспоминая предупреждения Архимеда. — Где место для ошибок, для учёбы, для роста? Где место для случайностей, которые иногда приводят к величайшим открытиям? Ты хочешь превратить человечество в детей, которых вечно опекает всезнающий родитель.

— Лучше живые дети под мудрой опекой, чем мёртвые взрослые в свободе выбирать собственную гибель, — жёстко ответил Элиас.

Он подошёл к другой контрольной панели и начал вводить новые команды.

— Ты не понимаешь всей сложности ситуации, Лира. Я видел не только катастрофу будущего, но и альтернативы. Есть временные линии, где человечество уничтожает себя войнами. Есть линии, где оно погибает от болезней. Есть линии, где цивилизация деградирует и возвращается к варварству. Из тысяч возможных путей только один ведёт к процветанию и счастью.

Тем временем машина времени начала изменяться в ответ на его команды. Кольца стали вращаться быстрее, а центральная сфера начала излучать более яркий свет. В воздухе зала появились странные искажения, как будто само пространство начинало изгибаться и скручиваться.

— Прекрати, Элиас! — воскликнула Лира, понимая, что он готовится к очередному путешествию во времени. — Ты не можешь продолжать это безумие!

Но в этот момент произошло нечто неожиданное. Из тени за одной из статуй вышли три знакомые фигуры в тёмных плащах — профессор Хрисанф, доктор Елена и профессор Дмитрий. Они двигались осторожно, но решительно, и Лира поняла, что они следили за ней и ждали подходящего момента для вмешательства.

— Элиас, прекрати немедленно, — сказал Хрисанф строгим голосом, который он использовал на лекциях для самых непослушных студентов. — Ты заходишь слишком далеко. То, что ты делаешь, выходит за рамки любых этических норм и может привести к непредсказуемым последствиям.

Элиас обернулся, и на его лице появилось выражение, в котором смешались удивление, разочарование и холодная ярость.

— Теофил, мой старый друг и наставник. Я думал, ты поддерживаешь наш проект. Ты же сам был одним из тех, кто настаивал на строительстве машины.

— Я поддерживал изучение возможностей машины времени для научных целей, но не тотальное переписывание истории человечества, — ответил Хрисанф. — То, что ты делаешь сейчас, не наука. Это игра в бога.

— Игра в бога? — рассмеялся Элиас, но смех его был горьким. — Ты говоришь об игре, когда на кону стоит выживание человеческого вида? Когда я видел собственными глазами пепел того, что когда-то было нашей цивилизацией?

Доктор Елена сделала шаг вперёд, её лицо было бледным, но решительным.

— Элиас, мы тоже видели те образы будущего, которые ты нам показывал. Но мы видели и другие варианты развития событий. Будущее не предопределено окончательно. Есть множество путей, по которым может пойти человечество, и не все они ведут к катастрофе.

— Да, есть множество путей, — согласился Элиас, не прекращая работу с контрольными панелями. — И большинство из них ведёт к гибели или страданиям. Только один путь ведёт к истинному счастью и процветанию, и я готов проложить его, даже если мне придётся пожертвовать некоторыми… неудачными вариантами истории.

Профессор Дмитрий, который до этого молчал, заговорил дрожащим голосом:

— Но кто дал тебе право решать, какие варианты истории удачные, а какие нет? Кто дал тебе право определять, что такое счастье для всего человечества? Ты всего лишь человек, Элиас, и ты можешь ошибаться.

Элиас остановился и медленно повернулся к своим бывшим коллегам. В его глазах вспыхнуло что-то опасное.

— Может быть, я всего лишь человек. Но я единственный человек, который видел истинное будущее. Я единственный, кто знает, к чему ведёт нынешний путь развития. И я единственный, кто готов принять на себя ответственность за изменение этого пути.

Он повернулся к машине и продолжил вводить команды. На этот раз изображения в воздухе показали не будущее, а прошлое — но изменённое прошлое. Лира увидела Александрийскую библиотеку, но не такую, какой она была в их мире. Эта библиотека была ещё больше, ещё величественнее, а учёные в ней носили одежды, которых не существовало в их реальности, и работали с устройствами, которые выглядели как смесь древних механизмов и футуристических технологий.

— Я уже начал вносить необходимые изменения в историю, — сказал Элиас, и в его голосе звучала уверенность человека, который знает, что делает правильное дело. — Усилил научную традицию древности, направил развитие технологий в более безопасное русло, предотвратил несколько войн, которые замедлили прогресс и привели к ненужным страданиям. Скоро я достигну того ключевого момента в прошлом, где смогу предотвратить само зарождение опасных идей, которые в будущем приведут к катастрофе.

— И сколько людей исчезнет из истории из-за твоих изменений? — спросила доктор Елена, и в её голосе слышалась боль. — Сколько великих открытий, произведений искусства, любовных историй, человеческих судеб никогда не случится? Сколько детей никогда не родится, потому что ты решил, что их родители не должны встретиться?

— Жертвы неизбежны в любом великом деле, — холодно ответил Элиас. — Но жертва части человечества лучше, чем полное уничтожение всего человеческого рода. А те, кто исчезнет из истории, никогда не узнают о своей потере, потому что они просто не будут существовать.

Лира слушала этот спор и понимала, что дискуссия заходит в тупик. Элиас был непоколебим в своей убеждённости, а учёные не могли предложить ему альтернативу, которая гарантированно предотвратила бы катастрофу будущего. Логика Элиаса была внутренне непротиворечивой, но она основывалась на предпосылке, которую Лира не могла принять — на идее о том, что один человек может и должен определять судьбу всего человечества.

Она вспомнила слова Архимеда: «Идеального мира не существует — есть только баланс противоположностей, который поддерживается естественным течением времени и свободой человеческого выбора.»

Оставался только один выход — попытаться остановить Элиаса силой. Но как одна девушка могла противостоять человеку, который контролировал силы самого времени?

Ответ пришёл к ней, когда она вспомнила инструкции Архимеда по демонтажу машины. Великий учёный предусмотрел возможность того, что его изобретение попадёт в неправильные руки, и создал систему аварийного отключения. Если ей удастся незаметно подобраться к внешнему кольцу и произнести формулу остановки…

Лира тихо достала из кармана переписанные инструкции и начала изучать схему расположения контрольных элементов. Внешнее кольцо, посвящённое Кроносу, должно было иметь аварийную панель в северо-западной части конструкции, скрытую среди декоративных элементов. Если ей удастся незаметно подобраться к ней и нажать правильную последовательность символов…
Но Элиас, казалось, обладал сверхъестественной способностью чувствовать намерения окружающих.

— Не пытайся, Лира, — сказал он, не оборачиваясь и не прекращая работу с основными контрольными панелями. — Машина защищена от несанкционированного доступа множественными системами безопасности. Любая попытка вмешательства без правильных ключей активирует защитные механизмы, которые могут быть… весьма неприятными для нарушителя.

Как будто в подтверждение его слов, статуи египетских богов вокруг зала зашевелились. Их глаза загорелись красным светом, похожим на огонь, а в руках появилось оружие — копья с наконечниками из неизвестного металла, мечи, излучающие синюю энергию, жезлы, от которых исходили электрические разряды. Статуи медленно повернулись в сторону Лиры и учёных, принимая угрожающие позы.

— Древние египтяне прекрасно знали толк в защите своих святилищ от осквернителей и воров, — усмехнулся Элиас. — А современная наука позволила значительно усовершенствовать их методы. Эти статуи не просто каменные изваяния — они представляют собой сложные механизмы, способные отличать друга от врага и действовать соответственно.

Анубис сделал шаг вперёд, и его копьё засверкало электрическими разрядами. Исида подняла руки, и от неё пошла волна тепла, которая быстро становилась невыносимо жгучей. Гор взмахнул крыльями, создав порыв ветра, который едва не сбил Лиру с ног.

Профессор Хрисанф сделал ещё одну отчаянную попытку достучаться до разума своего бывшего ученика:

— Элиас, подумай о том, что ты делаешь! Ты ставишь себя в положение единственного судьи человеческой истории. Но ты всего лишь человек, пусть и очень умный, и ты можешь ошибаться. А цена твоей ошибки — существование целых цивилизаций!

— Может быть, я и ошибаюсь, — согласился Элиас, завершая ввод очередной серии команд. — Но я единственный, кто видел истинные альтернативы. Я единственный, кто знает, что ждёт человечество, если история пойдёт своим нынешним курсом. И я единственный, кто готов принять на себя бремя этого знания и ответственности за действия.

Машина времени начала работать на полную мощность. Кольца вращались так быстро, что стали почти невидимыми, центральная сфера пульсировала ослепительным светом, а воздух в зале наполнился энергией такой интенсивности, что волосы у всех присутствующих встали дыбом, а металлические предметы начали искриться.

— Прощайте, мои старые друзья и коллеги, — сказал Элиас, направляясь к центру конструкции, где воздух уже начинал искажаться от временных эффектов. — Когда я вернусь, мир станет лучше, безопаснее, счастливее. А вы… вы, возможно, даже не будете помнить, что всё когда-то было по-другому. Ваши воспоминания подстроятся под новую реальность, и вы будете благодарны за тот мир, который я создам.

Он сделал шаг к краю поля машины времени и начал медленно растворяться в воздухе, становясь полупрозрачным, как призрак или мираж.

Но в этот критический момент Лира поняла, что у неё есть последний, отчаянный шанс. Элиас был прав насчёт защитных систем — они активировались при попытке несанкционированного доступа к машине со стороны. Но что если доступ будет не внешним, а внутренним? Что если войти в само поле машины времени?

Она вспомнила слова доктора Елены о том, что есть альтернатива простому уничтожению машины — можно использовать её для создания временной линии, где машина никогда не была построена. Это было крайне опасно — существовал риск не только погибнуть, но и полностью исчезнуть из всех возможных реальностей. Но другого выхода не было.

Лира бросилась к машине, игнорируя окрики профессора Хрисанфа и угрожающие движения оживших статуй. Защитные системы отреагировали на её приближение — Анубис метнул своё копьё, которое пролетело в нескольких сантиметрах от её головы, а Исида направила на неё поток обжигающего воздуха. Но Лира уже была слишком близко к полю машины времени, и защитные системы не могли атаковать её, не рискуя задеть самого Элиаса.

— Что ты делаешь, безумная девчонка? — крикнул Элиас, его фигура уже наполовину растворилась в световых потоках времени. — Ты погубишь нас обоих!

— Я делаю то же, что и ты, — ответила Лира, делая последний шаг к границе временного поля. — Пытаюсь спасти мир. Но моими методами, а не твоими.

Она почувствовала, как невидимая сила подхватывает её, как время начинает течь по-другому, как реальность вокруг неё начинает размываться и изменяться. Последнее, что она видела перед тем, как мир взорвался невообразимо яркой вспышкой света, были лица профессора Хрисанфа и его коллег, искажённые ужасом и изумлением.

А потом время поглотило их обоих — Элиаса с его утопическими планами переустройства мира и Лиру с её отчаянной решимостью остановить его. Они были унесены в вихрь возможностей, где прошлое, настоящее и будущее смешивались в единый поток, где все законы реальности переставали действовать.

В святилище Тота воцарилась оглушительная тишина. Машина времени продолжала работать, но её кольца теперь вращались хаотично, без видимой системы, а центральная сфера пульсировала нестабильными всплесками энергии разных цветов. Статуи богов медленно вернулись в свои первоначальные позы, их глаза потухли, а оружие исчезло, как будто его никогда не было.
Профессор Хрисанф медленно подошёл к ближайшей контрольной панели и посмотрел на хаотические показания приборов. Стрелки и символы дёргались беспорядочно, кристаллы мигали аритмично, а некоторые приборы показывали значения, которые не имели физического смысла.

— Что теперь будет? — спросила доктор Елена дрожащим голосом, глядя на машину, которая медленно выходила из-под контроля.

— Не знаю, — честно ответил Хрисанф, пытаясь понять показания приборов. — Лира и Элиас исчезли во временном потоке. Возможно, они попали в прошлое, возможно, в будущее. А возможно… возможно, они создали новую временную линию, параллельную нашей, или даже полностью альтернативную реальность.

Профессор Дмитрий изучал показания другого прибора, пытаясь найти хоть какую-то закономерность в хаосе данных.

— Энергия машины быстро истощается, — сообщил он. — Похоже, без квалифицированного оператора она не может поддерживать стабильную работу длительное время. Через несколько часов она должна отключиться сама, если только кто-то не вмешается в процесс.

— И что тогда произойдёт с Лирой и Элиасом? — спросила доктор Елена, и в её голосе слышались отчаяние и вина за то, что они позволили ситуации зайти так далеко.

— Если им повезёт и они найдут способ управлять временными потоками, они смогут вернуться, — ответил Хрисанф после долгого молчания. — Если нет… то они останутся там, куда их занесло, возможно, навсегда. Или, что ещё хуже, они могут быть разбросаны по разным эпохам и реальностям, потеряв друг друга и связь с нашим временем.

Он посмотрел на медленно угасающую машину времени, на статуи богов, которые снова стали безмолвными стражами древних тайн, на иероглифы на стенах, которые больше не светились.

— Остаётся только надеяться, что Лира знает, что делает, — добавил он тихо. — И что она сможет остановить Элиаса, не разрушив при этом саму основу реальности. Потому что если она не справится, последствия могут быть катастрофическими не только для нашего времени, но и для всей истории человечества.

А в это время, в бесконечном лабиринте временных потоков, две фигуры неслись сквозь века и тысячелетия, каждая преследуя свою цель и свою версию спасения мира. Элиас стремился к прошлому, чтобы изменить ключевые моменты истории и направить развитие человечества по безопасному пути. Лира гналась за ним, надеясь остановить его до того, как его вмешательство сделает изменения необратимыми.

Их борьба только начиналась, и ставкой в ней была не просто судьба человечества, но и сама природа времени, реальности и свободной воли. Где-то в потоках времени решалось, будет ли будущее определяться мудростью одного человека или хаосом миллиардов свободных выборов.
В глубинах катакомб под Александрийской библиотекой машина Архимеда продолжала свою работу, постепенно теряя энергию и стабильность. Но даже умирая, она оставалась мостом между реальностями, окном в бесконечные возможности времени.

И где-то в тайных покоях великого изобретателя, в запечатанных главах его тома, хранились слова, которые предвидели именно такой исход:

«Если кто-то, прочитав мои предупреждения, всё же решится использовать машину, то пусть знает: время само найдёт способ защитить себя. Ибо время — не просто физическое явление, измеряемое приборами, но живая сила Вселенной, обладающая собственной волей, мудростью и чувством справедливости. И эта сила не позволит никому, даже с самыми благими намерениями, нарушить космическое равновесие между порядком и хаосом, между судьбой и свободой выбора.»

«Тот, кто попытается стать господином времени, обнаружит, что время само сделает его своим слугой. Тот, кто попытается переписать историю, станет частью той самой истории, которую пытался изменить. И в конце концов время найдёт способ восстановить баланс, даже если для этого потребуется создать новые реальности или разрушить старые.»

Машина медленно затихала, её световые пульсации становились всё слабее и реже. Кольца замедляли своё вращение, центральная сфера тускнела, а воздух в зале постепенно освобождался от электрических зарядов и временных искажений. Святилище Тота возвращалось к своему изначальному состоянию — месту покоя и древней мудрости.

Но где-то в потоках времени продолжалась величайшая погоня в истории человечества — погоня между тем, кто хотел подчинить время своей воле, и той, кто пыталась сохранить его естественное течение. И время, древнее и терпеливое, наблюдало за этой борьбой, готовое вынести свой окончательный приговор.

Профессор Хрисанф, доктор Елена и профессор Дмитрий стояли в угасающем свете машины времени, понимая, что стали свидетелями события, которое может изменить весь ход человеческой истории. Они больше не были просто учёными, изучающими древние тексты. Теперь они стали хранителями тайны, которая могла либо спасти мир, либо погубить его.

И где-то высоко над ними, в залах Великой Библиотеки, другие учёные продолжали свои повседневные занятия, не подозревая о том, что в подземельях под их ногами только что решалась судьба всего сущего. Время шло своим чередом, но теперь это было время ожидания — ожидания того, вернутся ли Лира и Элиас, и если да, то какими они будут и какой мир принесут с собой.

Рассвет следующего дня осветит Александрию, как обычно. Но это будет либо рассвет прежнего мира, либо первый день совершенно новой реальности. И узнать это можно будет только тогда, когда время само решит показать результат величайшей битвы, которая когда-либо происходила в его владениях.

А пока что в глубинах земли медленно умирала машина, способная изменить Вселенную, и трое учёных охраняли её последние мгновения, понимая, что они стоят на пороге эпохи, которая либо станет золотым веком человечества, либо его последней главой.

Richard Connolly · Среда в 20:38

ЧАСТЬ III: ПОД СВОДАМИ ВЕЧНОСТИ

Падение сквозь время было ничем не похожим на то, что Лира могла себе представить. Это не было простым движением из одной точки в другую, как путешествие на корабле или полёт птицы. Время оказалось живой, дышащей субстанцией, которая обволакивала сознание, проникала в каждую клетку тела, перестраивала саму структуру восприятия реальности.

Сначала была только ослепительная белизна, настолько яркая, что она перестала быть светом и стала чем-то запредельным, что невозможно было воспринять обычными органами чувств. Потом белизна начала расслаиваться на бесконечное множество цветов, многие из которых не имели названий в человеческом языке. Лира видела цвета прошлого и будущего, оттенки несбывшихся надежд и не случившихся катастроф.

Звуки времени были ещё более удивительными. Это была не музыка в привычном понимании, а симфония всех звуков, которые когда-либо звучали и ещё только прозвучат. Лира слышала первый крик новорождённого человека и последний вздох умирающей звезды, шёпот влюблённых в садах Вавилона и грохот машин в городах, которые ещё не были построены. Все эти звуки сливались в единую мелодию, которая рассказывала историю Вселенной от первого мгновения её рождения до последнего угасания.

Но самым поразительным было ощущение того, что время имеет не только протяжённость, но и глубину, ширину, высоту. Лира двигалась не просто вперёд или назад по временной оси, а через многомерное пространство возможностей. Она видела бесконечные коридоры альтернативных реальностей, где каждое принятое решение, каждый сделанный выбор создавал новую ветвь существования.

В одном из таких коридоров она мельком увидела себя саму, но другую — Лиру, которая никогда не станет Хранителем, а осталась в родном городке помогать отцу в его писцовых делах. В другом коридоре была Лира, которая стала великим математиком и открыла законы, неизвестные в их реальности. В третьем — Лира, которая вообще не родилась, потому что её родители никогда не встретились.

Где-то рядом с ней, но в то же время бесконечно далеко, двигалась фигура Элиаса. Он тоже путешествовал через временные потоки, но его движение было более целенаправленным, более контролируемым. Очевидно, он имел больший опыт путешествий во времени и лучше понимал, как навигировать в этом океане возможностей.

Лира попыталась приблизиться к нему, но обнаружила, что время не подчиняется обычным законам движения. Желание попасть в определённую точку не всегда приводило туда. Иногда сильная эмоция или яркое воспоминание могли отбросить путешественника в совершенно неожиданном направлении.

Постепенно хаос временных потоков начал обретать некоторую структуру. Лира поняла, что существуют определённые магистральные течения, по которым движется основная масса времени. Эти течения соответствовали важным историческим эпохам и событиям, которые имели ключевое значение для развития человечества.

Одно из течений вело к древности — к временам строительства пирамид, зарождения философии, первых попыток понять устройство Вселенной. Другое направлялось в будущее — к эпохам, когда человечество обретёт невероятные технологические возможности или столкнётся с испытаниями, которые определят его судьбу.

Элиас двигался по течению, ведущему в прошлое, но не в далёкую древность, а в относительно недавние времена — возможно, в первые века существования Александрийской библиотеки. Лира поняла его замысел: он хотел повлиять на самые основы научной традиции, направить развитие знаний в то русло, которое не приведёт к катастрофическим открытиям будущего.

Она попыталась последовать за ним, но временные течения оказались коварными. Стоило ей попытаться изменить направление движения, как какая-то невидимая сила начинала толкать её в другую сторону. Время, казалось, имело собственную волю и не желало позволять ей вмешиваться в планы Элиаса.

Через некоторое время — хотя понятие времени в потоках самого времени было довольно условным — Лира заметила, что её затягивает в одно из боковых течений. Это течение было тёмным, холодным, наполненным ощущением потери и разрушения. Она попыталась сопротивляться, но её силы были не бесконечными, а законы навигации во времени всё ещё оставались для неё загадкой.

Поток подхватил её и понёс прочь от основных временных магистралей, в глубины того, что можно было назвать задворками истории. Здесь были реальности, которые почти случились, но не сбылись, времена, которые были стёрты из существования другими временными вмешательствами, тени событий, которые произошли в альтернативных вселенных.

Наконец поток выбросил её на что-то напоминающее твёрдую поверхность. Лира упала на холодный камень, её тело болело так, словно каждая клетка была разобрана на составные части и собрана заново. Некоторое время она лежала неподвижно, пытаясь прийти в себя и понять, где находится.

Когда головокружение прошло, она медленно поднялась и огляделась. То, что она увидела, заставило её сердце сжаться от ужаса.

Она стояла на площади перед Александрийской библиотекой, но это была не та Библиотека, которую она знала. Величественное здание превратилось в обугленные руины. Мраморные колонны были разбиты, крыша обрушилась, а там, где когда-то находились залы с бесценными книгами, зияли чёрные пустоты. Ветер гулял среди развалин, поднимая клубы пепла — всё, что осталось от величайшего собрания человеческих знаний.

Город вокруг библиотеки тоже лежал в руинах. Дома были разрушены, улицы завалены обломками, гавань пуста — ни одного корабля не качалось на волнах. Даже знаменитый Фаросский маяк, одно из семи чудес света, представлял собой лишь основание да несколько разбитых блоков камня.

Но самым страшным была тишина. Полная, абсолютная тишина, которая говорила о том, что здесь нет ни одного живого существа. Даже птиц не было слышно, даже насекомых. Лира стояла в мёртвом городе мёртвой цивилизации.

Она медленно пошла по улицам, которые когда-то были полны жизни. Под ногами хрустели обломки керамики, куски стекла, фрагменты мозаик, которые когда-то украшали стены домов. Иногда ветер разносил пепел так, что на мгновение открывались уцелевшие фрагменты надписей на греческом, латинском, арабском языках. Это были обрывки имён, даты, фразы из книг, которые больше никто никогда не прочтёт полностью.

В одном из переулков она наткнулась на статую, которая каким-то чудом уцелела среди всеобщего разрушения. Это было изваяние Архимеда, но не такое, каким она помнила его в своём времени. Великий учёный был изображён стоящим среди обломков механизмов, с лицом, искажённым болью и раскаянием. В руках он держал разбитую астролябию, а у ног лежали свитки, на которых можно было различить формулы машины времени.

На постаменте была высечена надпись на древнегреческом языке: «Ἐμάθομεν πολλά, ἀλλὰ ταῦτα οὐκ ἠρκέσαμεν σώζειν» — «Мы многое узнали, но не сумели это сохранить».

Лира поняла, что попала в одну из тех альтернативных реальностей, которые видел Элиас — мир, где Александрийская библиотека была уничтожена, а вместе с ней погибла вся античная наука. Но что стало причиной такого разрушения? Война? Природная катастрофа? Или что-то связанное с экспериментами со временем?

Она продолжила исследование города, надеясь найти какие-то ключи к пониманию произошедшего. В развалинах одного из домов она обнаружила фрагмент папируса с записью, сделанной поспешным почерком:

«…пятый день месяца Тот, год тридцать второй правления императора… машина Архимеда вышла из-под контроля… временные разрывы появляются по всему городу… люди исчезают или стареют на десятки лет за несколько минут… Высший Совет принял решение эвакуировать население… но уже слишком поздно… время сходит с ума…»

Запись обрывалась на полуслове. Рядом лежали ещё несколько фрагментов, но они были слишком повреждены, чтобы можно было что-то разобрать.

Лира направилась к развалинам Библиотеки, надеясь найти там больше информации о том, что случилось в этой реальности. Путь через руины главного здания был опасным — повсюду зияли провалы, обрушенные перекрытия создавали ложные коридоры, а иногда воздух начинал мерцать, как будто в нём оставались следы временных аномалий.

В том месте, где когда-то находился главный зал с мозаикой великих учёных, теперь была воронка в земле глубиной в несколько десятков метров. Края воронки были оплавлены, как будто здесь прошла волна чудовищного жара. На дне Лира различила металлические обломки — возможно, остатки машины времени, которая взорвалась или растворилась в собственном временном поле.

Но самое странное было то, что руины не выглядели древними. Разрушение произошло относительно недавно — камни ещё не успели покрыться мхом, металл не полностью проржавел. Создавалось впечатление, что катастрофа случилась всего несколько лет назад, но где же люди? Куда делись жители города?

Ответ на этот вопрос она нашла, когда добралась до подземелий под Библиотекой. Входы в катакомбы были завалены, но один из боковых проходов остался частично проходимым. Спустившись по обломкам в подземелье, Лира обнаружила, что здесь царит иная атмосфера.

Катакомбы не были разрушены так сильно, как поверхность. Видимо, толща земли защитила их от основной волны разрушения. Но и здесь было заметно воздействие временных аномалий. Некоторые коридоры выглядели гораздо древнее, чем должны были быть, другие, наоборот, казались слишком новыми. Настенные росписи в одних местах стёрлись до неузнаваемости, в других сохранили яркость красок, как будто их только что нанесли.

В зале механики она обнаружила удивительную картину. Все механизмы стояли на своих местах, но они работали в невероятно замедленном темпе. Шестерёнки поворачивались так медленно, что движение было едва заметно. Маятники астрономических часов качались с периодом в несколько минут. Жидкости в алхимических аппаратах перетекали капля за каплей.

Лира поняла, что здесь время течёт по-другому. Возможно, когда машина времени взорвалась, она создала зоны с различной скоростью течения времени. В некоторых местах время почти остановилось, в других — ускорилось настолько, что всё живое мгновенно состарилось и умерло.

Она осторожно прошла дальше, в сторону святилища Тота. Здесь воздействие временных аномалий было ещё сильнее. Некоторые участки коридора выглядели так, словно их только что высекли из камня, другие были так стары, что грозили рухнуть от малейшего прикосновения.

Дверь в святилище была разрушена — древний гранит растрескался и частично осыпался. За ней открывался зал, который поразил Лиру своим состоянием.

Машина времени здесь была, но в совершенно искажённом виде. Центральная сфера висела в воздухе, но она была разорвана на части, которые медленно вращались вокруг невидимого центра. Кольца существовали лишь частично — некоторые сегменты отсутствовали, другие были растянуты или сжаты до неузнаваемости. Вся конструкция пульсировала нестабильным светом, периодически исчезая из видимости, а потом появляясь вновь.

Статуи богов вокруг зала находились в различных стадиях разрушения, но что было особенно жутко — некоторые из них двигались. Анубис медленно поворачивал голову, следя за её движениями. Исида протягивала и опускала руки в бесконечно повторяющемся жесте. Тот открывал и закрывал папирус, на котором никто уже никогда не сможет прочесть написанное.

В центре зала, рядом с обломками машины времени, лежала человеческая фигура. Лира осторожно приблизилась и с ужасом узнала Элиаса. Но это был не тот Элиас, которого она знала, и не тот, с которым вместе попала в временные потоки.

Это был Элиас из этой реальности, Элиас, который пытался управлять машиной времени в этом мире и потерпел катастрофическую неудачу. Он был жив, но его состояние было ужасающим. Его тело существовало одновременно в нескольких возрастах — части его выглядели молодыми, другие состарившимися, третьи казались вне времени. Его глаза были открыты, но в них не было сознания — только бесконечное повторение одного и того же мгновения ужаса.

Рядом с ним лежали обрывки записей, исписанных тем же почерком, что и надпись, которую она нашла в руинах. Собрав фрагменты, Лира смогла составить приблизительную картину произошедшего.

Элиас этого мира тоже обнаружил машину времени Архимеда и тоже решил использовать её для изменения истории. Но он был менее осторожен, чем его аналог из её реальности. Вместо постепенных, тщательно продуманных изменений он попытался сразу внести кардинальные коррективы в прошлое.

Результат был катастрофическим. Машина не выдержала такой нагрузки и взорвалась, создав временную бурю, которая разорвала ткань реальности в этом регионе. Время стало течь хаотично, создавая зоны с различной скоростью, временные петли, области, где прошлое, настоящее и будущее смешались в один кошмар.

Люди, попавшие в эти аномалии, либо мгновенно состарились и умерли, либо остались заперты в повторяющихся моментах времени, либо просто исчезли, затянутые в временные разрывы. Город опустел за несколько дней, а потом временные эффекты начали разрушать и сами здания.

Лира поняла, что находится в одной из тех реальностей, которые Элиас из её мира хотел предотвратить. Это был мир, где попытка контролировать время привела к катастрофе. Но означает ли это, что Элиас был прав? Что единственный способ избежать таких катастроф — это изменить историю так, чтобы опасные технологии никогда не были изобретены?

Размышляя над этим, она услышала звук шагов. Кто-то спускался в катакомбы. Лира быстро спряталась за одной из полуразрушенных статуй и стала наблюдать.

В зал вошла фигура в тёмном плаще. Сначала Лира подумала, что это Элиас из её времени, который каким-то образом добрался до этой реальности. Но когда незнакомец откинул капюшон, она увидела совершенно другое лицо.

Это была женщина лет сорока, с седыми волосами и глазами, в которых читалась глубокая мудрость. Её лицо было знакомым, но Лира не могла вспомнить, где она его видела. Женщина подошла к останкам машины времени и начала что-то делать с обломками, осторожно передвигая их и выстраивая в определённом порядке.

— Можешь выходить, девочка, — сказала незнакомка, не оборачиваясь. — Я знаю, что ты здесь. И я знаю, кто ты такая.

Лира колебалась несколько секунд, но потом вышла из укрытия. Женщина повернулась к ней и улыбнулась — печальной, но доброй улыбкой.

Ты Лира Александрийская из временной линии альфа-семь-девять, — сказала она. — Ты попала сюда, преследуя Элиаса Северного, который пытается изменить историю, чтобы предотвратить катастрофу будущего.

Откуда вы знаете? — спросила Лира. — И кто вы такая?

Женщина рассмеялась.

Меня зовут Елена. Доктор Елена Александрийская из временной линии бета-двенадцать. В твоём мире я одна из создателей машины времени. В этом мире я была единственной, кто смог избежать временной катастрофы.

Лира вспомнила — да, лицо было знакомым. Это была доктор Елена, но другая, изменённая опытом иной реальности.

Как вы попали сюда? — спросила Лира.

Когда машина взорвалась, меня отбросило в соседнюю временную линию, — объяснила Елена. — С тех пор я путешествую между реальностями, пытаясь понять природу времени и найти способ предотвратить подобные катастрофы.

Она указала на обломки машины.

Я уже побывала в семнадцати различных временных линиях. В некоторых человечество уничтожило себя войнами. В других — болезнями. В третьих — экологическими катастрофами. Но во всех случаях, где люди пытались контролировать время, результат был один — разрушение.

Значит, Элиас ошибается? — спросила Лира. — Попытки изменить историю только ухудшают ситуацию?

Елена покачала головой.

Всё сложнее. Элиас из твоего мира более осторожен, чем большинство его альтернативных версий. Возможно, ему удастся избежать катастрофических ошибок. Но проблема в том, что он не видит всей картины.

Она подошла к одной из стен и коснулась иероглифов, которые начали светиться.

Время — это не река, которую можно направить в нужное русло. Это океан, где каждая волна влияет на все остальные. Изменения в прошлом создают непредсказуемые эффекты в будущем. То, что кажется улучшением в одном аспекте, может привести к ухудшению в другом.

На стене появились изображения — сложные диаграммы, показывающие взаимосвязи между различными временными линиями.

Посмотри, — сказала Елена. — Вот временная линия, где Элиас предотвратил катастрофу будущего. Человечество избежало самоуничтожения, но платой за это стало исчезновение творчества. Люди стали безопасными, но перестали развиваться. Через тысячу лет они деградировали до уровня животных.

Изображение изменилось.

А вот другая линия, где он создал мирную цивилизацию без войн. Но без конфликтов люди потеряли стимул к развитию. Когда из космоса пришла внешняя угроза, человечество не смогло ей противостоять.

Но ведь должен быть способ найти правильный путь? — спросила Лира.

Возможно, — согласилась Елена. — Но не через контроль над временем. Время должно течь естественно, а люди должны учиться делать правильный выбор в каждый конкретный момент.

Она повернулась к Лире.

Ты можешь остановить Элиаса. Но для этого тебе нужно понять кое-что важное о природе времени. Хочешь, я покажу?

Лира кивнула. Елена приблизилась к обломкам машины времени и начала что-то настраивать. Несколько фрагментов конструкции засветились, и в воздухе появился портал — окно в другую реальность.

Это займёт некоторое время, — предупредила Елена. — И может быть опасно. Ты готова?

Лира посмотрела на разрушенный мир вокруг себя, на останки цивилизации, которая пыталась стать господином времени и потерпела крах. Потом она подумала об Элиасе, который в этот момент где-то в потоках времени пытался переписать историю. Наконец она кивнула.

Готова.

Елена взяла её за руку, и они вместе шагнули в портал.

Путешествие через портал было короче и менее хаотичным, чем падение через временные потоки. Через несколько мгновений они оказались в другом месте — или, точнее, в другом времени.

Лира сразу же поняла, что находится в далёком прошлом. Они стояли в том же святилище Тота, но оно выглядело совершенно по-другому. Стены сияли свежими красками, статуи богов были целыми и величественными, а воздух был наполнен ароматом благовоний и звуками тихих молитв.

В центре зала стояла машина времени, но не та разрушенная конструкция, которую они только что видели, и не та, которую Лира знала из своего времени. Это была первоначальная машина Архимеда, только что построенная, сияющая новизной и совершенством.

А рядом с машиной стоял сам Архимед.

Великий учёный выглядел именно так, как Лира представляла его по описаниям и изображениям — высокий мужчина средних лет с умными глазами и руками мастера. Он был одет в простую тунику, но его осанка и выражение лица говорили о внутреннем величии.

Архимед работал с машиной, но не использовал её для путешествий. Вместо этого он тщательно изучал её работу, записывая наблюдения на папирусе. Его лицо выражало одновременно восторг от совершенства своего творения и глубокую озабоченность его возможностями.

Мы наблюдаем момент, когда Архимед понял истинную природу своего изобретения, — тихо объяснила Елена. — Смотри внимательно.

Архимед активировал машину, и в воздухе появились те же изображения временных линий, которые Лира видела у Элиаса. Великий учёный изучал их с выражением растущего ужаса на лице. Он видел будущие катастрофы, видел, как его изобретение может быть использовано для разрушения, видел альтернативные реальности, где попытки контролировать время приводили к хаосу.

Потом он увидел что-то ещё. Его лицо стало мертвенно-бледным, и он быстро отключил машину. Несколько минут он стоял молча, глядя на своё творение. Потом взял стилос и начал писать.

Лира поняла, что присутствует при создании того самого тома, который она нашла в Запретной секции. Архимед писал свои предупреждения, инструкции по уничтожению машины, размышления о природе времени.

Что он увидел? — прошептала Лира. — Что его так напугало?

То же, что напугало меня, — ответила Елена. — Он увидел, что время — это не просто физическое явление. Это живая сила, которая имеет собственную волю и цель. И эта сила не позволит никому контролировать её без последствий.

Архимед закончил писать и обратился к машине. Он начал демонтировать её, следуя тем самым инструкциям, которые только что записал. Процедура была сложной и опасной — несколько раз машина пыталась сопротивляться, излучая вспышки энергии и создавая временные искажения.

Но Архимед был не только великим изобретателем, но и мудрым человеком. Он понимал, что некоторые знания слишком опасны для человечества. Постепенно, шаг за шагом, он разбирал свой шедевр.

Когда последний компонент был отключён, машина погасла. Архимед собрал все детали и отнёс их в разные части катакомб. Центральную сферу он разобрал на составные части и развеял их в различных временных потоках. Кольца он переплавил и превратил в обычные металлические изделия. Контрольные кристаллы он расколол и закопал в разных концах Александрии.

Но самое важное — том с описанием машины и предупреждениями — он спрятал в самом надёжном месте, которое только мог придумать. Запретная секция Библиотеки была создана именно для этой цели.

Архимед думал, что уничтожил машину навсегда, — объяснила Елена. — Но он не учёл одного важного фактора. Время само по себе имеет память. Всё, что когда-либо существовало, оставляет след во временных потоках. И достаточно сильная воля, соединённая с глубокими знаниями, может восстановить эти следы.

Изображение начало меняться. Лира видела, как проходят века, как меняются эпохи, как Библиотека растёт и развивается. И в какой-то момент в катакомбах снова появились люди, ищущие следы машины Архимеда.

Элиас из твоего мира был не первым, кто попытался восстановить машину, — продолжила Елена. — В каждой временной линии находятся те, кто считает, что может использовать власть над временем во благо. И все они повторяют одну и ту же ошибку.

Какую ошибку? — спросила Лира.

Они думают, что знают, что лучше для человечества. Они видят проблемы и хотят их исправить. Но они не понимают, что проблемы — это часть роста. Без испытаний, без ошибок, без трудностей люди не могут развиваться.

Елена коснулась воздуха, и изображение снова изменилось. Теперь они видели множество временных линий одновременно — сотни, тысячи альтернативных реальностей.

Посмотри на все эти варианты истории. В каждом из них люди сталкиваются с проблемами. Войны, болезни, катастрофы, социальные конфликты. Но видишь общую закономерность?

Лира всматривалась в сложные диаграммы. Постепенно она начала различать паттерн. Во всех временных линиях, где человечество сталкивалось с трудностями, но справлялось с ними самостоятельно, цивилизация в конечном итоге становилась сильнее, мудрее, более зрелой. А в тех линиях, где кто-то извне решал проблемы за людей, развитие останавливалось или шло по порочному пути.

Время знает, что делает, — сказала Елена. — Каждое испытание, каждая трудность имеют смысл. Они учат людей быть лучше, сильнее, мудрее. Убери эти испытания — и люди остановятся в развитии.

Но ведь есть катастрофы, которые действительно могут уничтожить всё, — возразила Лира. — Элиас видел будущее, где человечество полностью исчезает.

Да, такие линии существуют, — согласилась Елена. — Но знаешь что интересно? В большинстве случаев эти катастрофические линии появляются именно тогда, когда кто-то пытается их предотвратить, вмешиваясь во время.

Она показала несколько таких линий.

Вот временная линия, где никто не пытался изменить историю. Да, человечество столкнулось с серьёзными проблемами в будущем. Но оно нашло способы их решить, стало сильнее и мудрее. А вот линия, где Элиас попытался предотвратить эти проблемы. Видишь результат?

Лира видела. В «исправленной» линии человечество избежало одних проблем, но столкнулось с другими, ещё более серьёзными. Попытка контролировать будущее создала новые точки нестабильности, которые в итоге привели к ещё большим катастрофам.

Время подобно экосистеме, — объяснила Елена. — Каждое событие связано с множеством других. Убери одно звено — и вся система может рухнуть. Добавь новое — и оно может нарушить хрупкий баланс.

Внезапно вокруг них начало мерцать пространство. Портал начинал закрываться.

Нам нужно возвращаться, — сказала Елена. — Но сначала я должна дать тебе кое-что.

Она протянула Лире небольшой кристалл странной формы.

Это темпоральный компас. Он поможет тебе навигировать во временных потоках и найти Элиаса. Но помни — ты не можешь заставить его отказаться от своих планов силой. Единственный способ остановить его — это убедить его понять истину о времени.
А если он не послушает? — спросила Лира.

Елена печально улыбнулась.

Тогда время само найдёт способ восстановить баланс. Но цена может быть очень высокой.

Они вернулись в разрушенную реальность, но теперь Лира смотрела на неё другими глазами. Это был не просто мир, где что-то пошло не так. Это была иллюстрация того, что происходит, когда кто-то пытается навязать времени свою волю.

Как мне найти выход отсюда? — спросила Лира.

Елена указала на обломки машины времени.

Здесь ещё остались следы временных потоков. Компас поможет тебе найти путь к основной временной магистрали. Но будь осторожна — в потоках времени легко заблудиться, если не знаешь, куда идёшь.

Лира активировала кристалл, и он начал светиться, показывая направление к слабому временному течению, которое ещё функционировало среди обломков машины.

Удачи, — сказала Елена. — И помни — время на твоей стороне, если ты не пытаешься его контролировать.

Лира шагнула в поток и снова оказалась в вихре временных течений. Но теперь у неё был компас, и она могла ориентироваться. Кристалл показывал не только направления, но и давал информацию о различных временных линиях.

Она увидела, что Элиас действительно движется по одному из главных течений, направляясь в прошлое. Но его движение было не хаотичным — он явно знал, куда идёт. Компас показывал, что он направляется к очень важной точке в истории Александрийской библиотеки.

Лира последовала за ним, но держалась на расстоянии. Она не хотела вмешиваться в его планы раньше времени — сначала нужно было понять, что именно он собирается делать.

Течение вынесло её в III век до нашей эры. Она материализовалась в одном из переулков Александрии, но город, который её окружал, был совсем другим, чем тот, который она знала. Это была молодая Александрия, недавно основанная Александром Македонским и активно развивающаяся его преемниками.

Библиотека ещё строилась. Основное здание уже стояло, но многие крылья и башни ещё не были достроены. Учёные со всего известного мира стекались сюда, привлечённые покровительством Птолемеев и возможностью работать с величайшим собранием человеческих знаний.

Лира осторожно пробиралась по улицам, стараясь не привлекать внимания. Её современная одежда сильно отличалась от местных нарядов, но в космополитичной Александрии можно было встретить людей в самых разных одеждах, так что она не слишком выделялась.

Компас указывал, что Элиас находится где-то в районе Библиотеки. Лира направилась туда, попутно наблюдая за жизнью древнего города.

Александрия III века до нашей эры была невероятно живой и динамичной. По улицам ходили греки в хитонах, египтяне в традиционных льняных одеждах, торговцы из дальних стран в экзотических нарядах. Воздух был наполнен звуками разных языков, запахами пряностей и благовоний, криками торговцев и звуками строительных работ.

В гавани стояли корабли со всего Средиземноморья. Египетские барки с папирусными парусами соседствовали с греческими триремами и финикийскими торговыми судами. Грузчики разгружали товары — амфоры с вином и оливковым маслом, мешки с зерном, свитки папируса, драгоценные металлы, экзотические животные.

Но больше всего поражало количество учёных. Кажется, половина жителей города были так или иначе связаны с наукой. Группы философов оживлённо дискутировали на площадях. Математики чертили диаграммы прямо на песке. Астрономы таскали с собой портативные астролябии и солнечные часы.

Лира добралась до Библиотеки и остановилась, поражённая зрелищем. Здание было гораздо меньше того, которое она знала, но даже в таком виде производило грандиозное впечатление. Белоснежные мраморные колонны поднимались к небу, поддерживая изящные портики. Между колоннами стояли статуи великих учёных прошлого. А главное — вокруг здания кипела невероятная активность.

Строители достраивали новые крылья. Художники расписывали стены фресками. Скульпторы высекали статуи. А учёные уже вовсю работали в готовых залах, изучая рукописи, проводя эксперименты, ведя споры.

Компас показывал, что Элиас находится внутри здания. Лира попыталась войти, но охранник остановил её.

Кто ты такая? — спросил он на греческом языке. — У тебя есть разрешение от главного библиотекаря?

Лира поняла, что без документов ей в Библиотеку не попасть. Она отошла и стала думать, как проникнуть внутрь. В её время Библиотека была открыта для всех учёных, но, видимо, в древности правила были строже.

Решение пришло само собой. Она заметила группу молодых людей, которые несли свитки и направлялись к входу. Судя по их виду, это были ученики или помощники кого-то из библиотекарей. Лира подошла к ним и на хорошем греческом языке (благодарность за классическое образование) объяснила, что она приехала из Афин изучать математические труды.

Один из юношей, видимо, старший в группе, внимательно посмотрел на неё.

Ты ученица Эвклида? — спросил он.

Лира кивнула, надеясь, что великий геометр в это время уже известен.

Тогда добро пожаловать! — воскликнул юноша. — Я Аполлодор, помощник Каллимаха. Мы как раз работаем над каталогизацией математических текстов. Твоя помощь будет очень кстати.

Так Лира попала в Библиотеку. Внутри здание выглядело ещё более впечатляюще, чем снаружи. Огромные залы были заставлены стеллажами со свитками. Учёные сидели за столами, изучая тексты при свете солнца, проникающего через большие окна. Воздух был наполнен запахом папируса, чернил и того особого аромата, который появляется там, где собрано много знаний.

Но самое поразительное было то, что здесь царила атмосфера живого творчества. Это была не просто библиотека-хранилище, как в её времени, а настоящий центр научной деятельности. Учёные не только изучали старые тексты, но и активно создавали новые. Математики разрабатывали новые теоремы, астрономы составляли более точные карты звёздного неба, медики описывали новые способы лечения.

Аполлодор повёл её в математическую секцию, где несколько десятков учёных работали с геометрическими текстами. Здесь Лира впервые увидела некоторые из тех книг, которые в её времени считались утерянными шедеврами.

Вот последняя работа Эвклида, — показал Аполлодор на свиток с ещё не просохшими чернилами. — Он прислал её всего неделю назад. Теоремы о пропорциях в пространственной геометрии.

Лира с трудом сдержала возбуждение. Она держала в руках текст, который в её времени был известен только по фрагментам и упоминаниям других авторов.

Но её внимание привлёк не математический раздел, а группа людей, которые работали в соседнем зале. Компас показывал, что Элиас находится именно там. Лира нашла предлог отлучиться и осторожно приблизилась к группе.

То, что она увидела, заставило её замереть от изумления. Элиас сидел за столом среди других учёных и выдавал себя за исследователя, изучающего древние египетские тексты по хронологии. Но она видела, что он делал на самом деле.

Он аккуратно, незаметно для окружающих, вносил изменения в исторические хроники. Стирал одни записи, добавлял другие, корректировал даты. Изменения были небольшими, но Лира понимала их значение. Элиас пытался скорректировать хронологию древней истории так, чтобы некоторые ключевые открытия произошли раньше или позже запланированного.

Она также заметила, что он работает не один. В зале находилось ещё несколько человек, которые действовали синхронно с ним. Видимо, Элиас не просто путешествовал во времени в одиночку, а координировал деятельность целой группы агентов в различных эпохах.

Один из этих агентов работал с астрономическими текстами, внося коррективы в описания движения планет. Другой корректировал медицинские трактаты. Третий изменял философские тексты.

Лира поняла масштаб операции. Элиас не просто пытался предотвратить одну конкретную катастрофу в будущем. Он проводил систематическую реконструкцию всей истории человеческого знания, направляя развитие науки в то русло, которое считал правильным.

Но самое страшное было то, что изменения уже начинали действовать. Лира чувствовала, как её собственные воспоминания начинают колебаться. Иногда ей казалось, что некоторые факты, которые она знала наизусть, стали другими. История, которую она изучала всю жизнь, медленно переписывалась прямо у неё на глазах.

Она понимала, что должна действовать быстро. Но как остановить Элиаса, не привлекая внимания окружающих и не нарушив ход истории ещё больше?

Ответ пришёл неожиданно. В зал вошёл пожилой мужчина в богатой одежде, и все учёные почтительно поднялись. Лира узнала его по описаниям — это был Деметрий Фалерский, один из первых заведующих Библиотекой.

Друзья мои, — сказал Деметрий, — у меня важные новости. К нам прибыл особый гость — учёный из далёкой страны, который утверждает, что обладает знаниями, способными изменить ход истории.

Лира почувствовала, как холод пробегает по её спине. Деметрий говорил об Элиасе. Но как тот сумел добиться аудиенции с самим главой Библиотеки?

Он утверждает, — продолжал Деметрий, — что знает о будущих открытиях и может научить нас избежать ошибок, которые человечество совершит в грядущих веках. Завтра на заседании Совета учёных он представит свои доказательства.

Лира поняла, что времени у неё почти не осталось. Если Элиас убедит руководство Библиотеки в своей правоте, он получит доступ к самым важным текстам и сможет изменить основы человеческого знания.

Она дождалась, когда группа разойдётся, и осторожно последовала за Элиасом. Он направился в одну из башен Библиотеки, где размещались жилые покои для особо важных гостей.

Лира подождала до глубокой ночи, а потом осторожно пробралась в башню. Элиас не спал — в его покоях горел свет, и она слышала, как он что-то говорит. Подкравшись к двери, она поняла, что он разговаривает с кем-то через какое-то устройство связи.

…третий этап завершён, — говорил Элиас. — Хронология скорректирована в соответствии с планом. Завтра получу доступ к основным текстам и смогу внести финальные изменения.

Голос из устройства ответил на языке, которого Лира не узнала. Потом Элиас заговорил снова:

Да, я понимаю риски. Но альтернатива хуже. Если мы не изменим ход развития науки сейчас, через полтора тысячелетия человечество уничтожит себя. Несколько исправленных текстов — небольшая цена за спасение всей цивилизации.

Лира поняла, что больше ждать нельзя. Она тихо открыла дверь и вошла в покои.

Элиас обернулся и не выказал особого удивления, увидев её.

Лира Александрийская, — сказал он спокойно. — Я ждал, что ты найдёшь меня. Ты очень настойчивая, должен признать.

Элиас, прекрати это безумие, — сказала Лира. — Ты не понимаешь, что делаешь.

Напротив, я прекрасно понимаю, — ответил он. — Я спасаю человечество от самоуничтожения. И если для этого нужно внести небольшие коррективы в историю, то я готов нести эту ответственность.

Он указал на стол, где лежали несколько древних свитков и современное устройство, похожее на портативный темпоральный компьютер.

Видишь эти тексты? Завтра я внесу в них изменения, которые направят развитие математики и физики по более безопасному пути. Человечество по-прежнему будет развиваться, но избежит тех открытий, которые приведут к катастрофе.

А кто дал тебе право решать, по какому пути должно развиваться человечество? — спросила Лира.

Тот факт, что я единственный, кто знает истинное будущее, — жёстко ответил Элиас. — Тот факт, что я готов принять на себя ответственность за эти решения.

Лира вспомнила слова Елены о том, что принуждение не поможет. Единственный способ остановить Элиаса — убедить его.

Элиас, — сказала она мягче, — я тоже видела альтернативные реальности. Я видела мир, где попытка контролировать время привела к катастрофе. Разрушенную Александрию, мёртвые города, временные аномалии, которые уничтожили всё живое.

Элиас нахмурился.

Это была ошибка конкретного исполнителя. Тот Элиас был неосторожен, попытался изменить слишком много за один раз. Я действую постепенно, аккуратно.

Но результат тот же! — настаивала Лира. — Ты не видишь всех последствий своих действий. Время — это сложная система, где всё взаимосвязано. Изменишь одно — и рухнет всё остальное.

Она достала темпоральный компас и активировала его. В воздухе появилось изображение временных линий.

Посмотри сам. Вот линия, где ты «исправил» развитие науки. Да, катастрофы будущего не произошло. Но что случилось с человечеством?

Элиас внимательно изучил диаграммы. Его лицо постепенно бледнело.

В «исправленной» временной линии человечество действительно избежало самоуничтожения. Но оно также перестало развиваться. Без вызовов, без необходимости решать сложные проблемы, люди стали деградировать. Через тысячу лет они превратились в подобие животных, потерявших всё, что делало их людьми.

Это… это не то, что я планировал, — прошептал Элиас.

Конечно, не то, — сказала Лира. — Потому что никто не может предсказать все последствия вмешательства во время. Даже самые благие намерения могут привести к катастрофе.

Элиас долго молчал, изучая временные диаграммы. Потом поднял голову.

Но ведь должен быть способ найти правильный баланс? Избежать катастрофы, но не остановить развитие?

Может быть, — согласилась Лира. — Но не через контроль над прошлым. Будущее нужно создавать в настоящем, через правильные решения в каждый конкретный момент.

Она протянула ему руку.

Вернёмся в наше время, Элиас. Вернёмся и попытаемся найти другой способ предотвратить катастрофу. Способ, который не требует переписывания истории.

Элиас долго смотрел на протянутую руку. Потом медленно потянулся к ней.

Но в этот момент раздался звук шагов. В покои ворвались несколько человек в тёмных плащах — те самые агенты, которых Лира видела в Библиотеке.

Не позволим тебе помешать нашей миссии! — воскликнул один из них.

Лира поняла, что это не просто помощники Элиаса. Это была целая организация людей из разных времён, объединённых идеей контроля над историей. И они не собирались позволить ей разрушить их планы.

Завязалась борьба. Агенты пытались схватить Лиру, а она старалась добраться до темпорального компаса, который упал на пол во время схватки. Элиас стоял посередине, разрываемый противоречивыми чувствами.

Наконец Лира сумела схватить компас и активировать экстренную функцию. Портал в их время начал открываться прямо в центре комнаты.

Элиас, решай быстро! — крикнула она. — Или они затащат тебя в свою организацию, и ты станешь их марионеткой!

Элиас посмотрел на агентов, потом на портал, потом на Лиру. В его глазах боролись сомнение и решимость.

Наконец он сделал свой выбор. Оттолкнув агентов, он бросился к порталу и схватил Лиру за руку.

Простите, друзья, — сказал он агентам. — Но, возможно, есть лучший путь.

Они прыгнули в портал в тот момент, когда агенты почти добрались до них. Последнее, что Лира видела, были их злобные лица, искажённые яростью от провала миссии.

Путешествие обратно в своё время было коротким. Они материализовались в святилище Тота в тот момент, когда машина времени почти полностью погасла. Профессор Хрисанф и его коллеги всё ещё стояли рядом с обломками, с ужасом наблюдая за хаотическими показаниями приборов.

Лира! Элиас! — воскликнул Хрисанф. — Слава богам, вы вернулись!

Элиас медленно подошёл к машине и посмотрел на неё долгим взглядом. Потом повернулся к остальным.

Я был неправ, — сказал он тихо. — Я думал, что знаю, как спасти человечество. Но теперь понимаю — никто не имеет права контролировать время.

Он подошёл к главной контрольной панели и начал вводить команды отключения.

Что ты делаешь? — спросила доктор Елена.

То, что должен был сделать с самого начала, — ответил Элиас. — Уничтожаю машину. Навсегда.

Машина время медленно отключалась. Кольца останавливались, центральная сфера тускнела, временные поля исчезали. Наконец вся конструкция погасла и начала медленно опускаться на пол.

Как же катастрофа будущего? — спросил профессор Дмитрий. — Если она действительно произойдёт?

Элиас улыбнулся — первый раз за много лет его улыбка была искренней и спокойной.

Тогда человечество найдёт способ её предотвратить. Но сделает это само, своими силами, через мудрость и развитие, а не через контроль над временем.

Лира подошла к нему.

А что с той организацией агентов времени?

Без машины они не смогут координировать свои действия между эпохами, — ответил Элиас. — Постепенно изменения, которые они внесли, будут стёрты естественным течением времени. История восстановит свой ход.

Он посмотрел на угасающие обломки машины.

Архимед был прав. Некоторые знания слишком опасны для человечества. Не потому, что сами по себе плохи, а потому, что люди ещё не готовы к ответственности, которую они несут.

Доктор Елена подошла к останкам машины и осторожно коснулась одного из колец.

— Но знания нельзя уничтожить полностью, — сказала она задумчиво. — Всегда найдутся те, кто попытается их восстановить.

Элиас кивнул.

— Да, это неизбежно. Но, возможно, к тому времени человечество будет более мудрым. Возможно, оно сумеет использовать такую силу ответственно.

Профессор Хрисанф начал собирать обломки самых важных компонентов.

— Эти фрагменты нужно уничтожить окончательно, — сказал он. — Разнести по разным концам мира, переплавить, развеять по ветру.

— Согласен, — сказал Элиас. — Но том Архимеда нужно сохранить. Пусть он останется предупреждением для будущих поколений.

Лира вспомнила о книге, спрятанной в её комнате.

— Том в безопасности, — сказала она. — Я спрятала его в надёжном месте.

Элиас подошёл к ней и положил руку на плечо.

— Спасибо, Лира. Ты спасла меня от ужасной ошибки. И, возможно, спасла само время.

— Не я спасла, — возразила она. — Время само нашло способ защитить себя. Мы просто были инструментами в его руках.

Они стояли в угасающем святилище Тота, окружённые обломками величайшего изобретения в истории человечества. Статуи богов снова стали безмолвными каменными стражами. Иероглифы на стенах больше не светились. Воздух постепенно очищался от остатков временной энергии.

— Что теперь будет? — спросила доктор Елена.

— Теперь мы вернёмся к нашей обычной работе, — ответил профессор Хрисанф. — Будем изучать прошлое, а не пытаться его изменить. Будем сохранять знания для будущих поколений, а не решать за них, как эти знания использовать.

Элиас посмотрел на место, где стояла машина времени.

— А я попытаюсь искупить свою вину. Буду работать над тем, чтобы человечество стало мудрее, добрее, ответственнее. Не через контроль над прошлым, а через образование, просвещение, развитие науки и этики в настоящем.

Лира улыбнулась.

— Это звучит как достойная цель.

Они медленно покинули святилище, оставив его древним богам и тишине. За ними закрылась массивная дверь, и катакомбы снова погрузились в вечный покой.

Поднимаясь по лестнице к поверхности, Лира чувствовала, как с каждым шагом мир становится более стабильным, более правильным. Временные аномалии исчезали. История возвращалась в своё естественное русло.

Когда они вышли на поверхность, рассвет уже окрашивал небо над Александрией в нежные розовые тона. Город просыпался к новому дню — дню, который теперь мог развиваться естественно, без вмешательства из других времён.

В своих покоях Лира достала том Архимеда и ещё раз прочитала его предупреждения. Теперь она понимала их глубже. Великий учёный предвидел не только опасности своего изобретения, но и то, что время само найдёт способ защитить себя.

В последней, ранее не замеченной ей главе, она нашла такие слова:

«Тот, кто прочтёт эти строки в час великой опасности, пусть знает: время не нуждается в защите от людей. Оно само защитит себя, используя мудрость и храбрость тех, кто понимает истинную ценность свободы выбора. Ибо величайшая сила времени не в способности изменять прошлое, а в способности вдохновлять людей создавать лучшее будущее.»

Лира закрыла книгу и подошла к окну. Внизу, в просыпающемся городе, начинался обычный день. Торговцы открывали лавки, рыбаки готовились к выходу в море, учёные спешили в Библиотеку. Никто из них не знал, что этой ночью была предотвращена катастрофа, которая могла изменить ход всей истории.

И это было правильно. Пусть люди живут, работают, мечтают, совершают ошибки и исправляют их, не зная о том, какие силы порой стоят на страже их свободы. Пусть время течёт своим естественным руслом, неся в себе бесконечные возможности и неизведанные тайны.

За окном взошло солнце нового дня — дня, который принадлежал настоящему, а не был украден из прошлого или будущего. И в этом солнечном свете Лира увидела отражение древней мудрости: самые великие победы часто одерживаются не силой, а пониманием, не принуждением, а убеждением, не контролем над временем, а доверием к его мудрости.

Машина времени Архимеда была уничтожена, но знания остались. И когда-нибудь, возможно, человечество снова откроет секреты времени. Но, как надеялась Лира, к тому моменту оно будет достаточно мудрым, чтобы использовать эту силу не для изменения прошлого, а для создания лучшего будущего.

В глубинах катакомб под Великой Библиотекой царила тишина. Святилище Тота снова стало тем, чем было изначально — местом покоя и размышлений. Статуи богов безмолвно стояли на своих местах, их каменные глаза смотрели в вечность. А где-то в переплетении иероглифов на стенах была сокрыта древняя истина: время — величайшая тайна Вселенной, и она должна оставаться тайной, пока люди не научатся быть достойными её хранителями.

Лира положила том Архимеда в новый тайник — не в своей комнате, а в одном из секретных хранилищ Библиотеки, где он будет ждать следующего поколения искателей истины. Возможно, через столетия кто-то снова найдёт эту книгу и столкнётся с теми же искушениями, что и Элиас. Но теперь рядом с предупреждениями Архимеда будет лежать и записка от неё — рассказ о том, что произошло, когда кто-то попытался стать господином времени.

Элиас сдержал своё слово. В последующие годы он стал одним из самых уважаемых учёных Александрии, но посвятил себя не поискам новых технологий, а развитию человеческой мудрости. Он основал школу этики для учёных, где изучались не только методы познания, но и ответственность, которую несёт знание.

Профессор Хрисанф и его коллеги никогда больше не пытались экспериментировать с временем. Они продолжили свою работу по изучению и сохранению древних знаний, но теперь с ещё большим пониманием того, что некоторые границы не должны быть пересечены.

А Лира… Лира стала Хранительницей не только книг, но и тайн. Она знала, что где-то во временных потоках всё ещё существуют осколки той организации агентов времени, которая пыталась контролировать историю. Знала, что рано или поздно кто-то снова попытается найти секреты машины Архимеда. И она была готова встретить эту угрозу.

Но главное — она поняла истину, которую пытался передать великий изобретатель древности: величайшая сила человека не в способности изменять прошлое, а в способности мудро строить будущее. И самое драгоценное сокровище — это не власть над временем, а свобода выбора в каждый отдельный момент.

Время текло дальше, неся в себе миллиарды человеческих судеб, надежд, мечтаний. И где-то в этом потоке, в тихих залах Великой Библиотеки, Лира Александрийская продолжала свою работу — хранила знания прошлого для будущих поколений и охраняла границы между возможным и допустимым.

А в святилище Тота, в глубинах древних катакомб, статуи богов продолжали свою вечную стражу. Они видели рождение и смерть цивилизаций, взлёт и падение империй, открытие и забвение великих истин. И они знали, что время — это не просто измерение, а живая сила Вселенной, которая сама найдёт способ защитить себя от тех, кто попытается ею злоупотребить.

Машина времени Архимеда стала легендой, историей, которую рассказывали в узком кругу посвящённых. Но её главный урок остался: не пытайтесь управлять временем — лучше позвольте времени научить вас мудрости.

И в каждом рассвете над Александрией, в каждом закате над Средиземным морем, в каждом мгновении человеческой жизни отражалась эта вечная истина: время принадлежит не людям, а людям позволено жить во времени. И величайшая честь для смертного существа — это прожить свой краткий миг в гармонии с вечным течением времени, добавив в него каплю красоты, мудрости и любви.

Так закончилась история машины времени Архимеда. Но началась другая история — история людей, которые поняли, что самое великое путешествие происходит не через времена и эпохи, а через глубины человеческой души, где каждое мгновение может стать вечностью, а каждый выбор — изменить мир.

И время, мудрое и терпеливое, продолжало свой путь через Вселенную, неся в себе все возможности, все надежды, все мечты тех, кто понял его истинную природу и научился с ним дружить, а не пытался его покорить.

Richard Connolly · Среда в 20:42

Работа завершена. Жду ваших комментариев

Richard Connolly · Среда в 20:44

Комментарий с другого сервиса:

Richard Connolly сказал(а):
ЧАСТЬ I: В СЕРДЦЕ ТАЙН

Автор: Dani Cast18 июля 2025 г., 21:00

Так. А я не понял. А чего под первой главой нет отзыва? Непорядок, надо исправлять.

Очень, очень интригующая и интересная у тебя история получается. И тематика до жути интересная, которую я, если честно, ни разу не встречал. Затронуть такие архивы и сделать из них нечто живое - это прямо непередаваемо.

Есть, правда одна деталь, немного бросающаяся в глаза, но не сказать, что она выбивает из колеи. Скорее, вызывает недоумение. А именно: повторение информации.
Чтобы не создавать ощущения человека, который не имеет аргументации, покажу, что имею ввиду:

"И вот теперь она стояла здесь, в запретных глубинах Библиотеки, нарушая все возможные правила и прекрасно понимая, что её не только исключат из рядов Хранителей, но и изгонят из самой Александрии, лишив права когда-либо вернуться в город, если её поймают. В лучшем случае. В худшем — её ждала тюрьма, а возможно, и что-то более серьёзное, ведь кража из Запретной секции приравнивалась к государственной измене."

И, спустя некоторое, вполне не продолжительное время, идет такая фраза:

"Но вынести его из Запретной секции означало совершить кражу священного реликта, которую в Александрии приравнивали к святотатству и государственной измене одновременно."

Я не скажу, что это какой-то огромный минус, просто вот заметил, удивился и решил, что это стоит упомянуть, так как вызвало во мне лёгкое недоумение.

Но, не будем о моих вопросах, вернёмся к очешуительному. Описания библиотеки. Бог мой Сагот, перед глазами, падла такая, стоит. Величественно, богато и таинственно, но стоит аки живая

Отдельно хочу отметить тематику путешествий во времени и того факта, что дед, блин, ВСЕ ЗАПИСАЛ!!! От ведь архивист, я прям поражаюсь, мое ему почтение, огромное спасибо за ваши записи, дедуль, мы все просрали с вашей этой библиотекой, извините нас грешных

"Тот, кто получит власть над временем, неизбежно захочет использовать её для создания идеального мира согласно своему пониманию совершенства. Но идеального мира не существует — есть только баланс противоположностей, который поддерживается естественным течением времени и случайностью человеческих выборов."

Это прямо в цитаты надо и на стену повесить.

В заключение скажу, что у меня в голове сложилась атмосфера одной игры, под названием "Цивилизация". Вот, сложно мне объяснить эти ощущения, но я могу сказать, что они идут из моего детства, а эта вещь - крайне интересная и много для меня значащая. Это что-то удивительное, не до конца понятное, но при этом - захватывающее. Мир, в котором одновременно могут применяться технологические инновации, а улицы - быть освещены факелами. Для меня это не диссонанс. Напротив. Интересная деталь, дающая понять этот мир чуточку лучше.

Ну и, собственно, Лира. Жаль мне немного её. За всего один день она узнала то, что знать не нужно и ввязалась в то, что можно сочти за безумие. Игры со временем и пространством - самые опасные. В них любой неверный шаг можно обернуться катастрофой. Она это понимает. И при этом - все равно решается поступить так, как нужно. От ее решения и поступка будет зависеть всё. Причём - буквально.

Richard Connolly · Среда в 20:46

Комментарий с другого сервиса:

Richard Connolly сказал(а):
ЧАСТЬ I: В СЕРДЦЕ ТАЙН

Автор: Vampire 21 14 августа 2025 г., 18:08

Вау. Просто вау.

Ваша история о механизмах из области фантастики в мире индустриального общества (хотя иронично, что здесь прогресс в области знаний) покорила моё сердце. Я смаковал её около месяца, впитывая в себя каждое слово и фразу.

Господи, это ВЕЛИКОЛЕПНО! Ваш стиль и сама идея напомнили мне сразу нескольких авторов: Уэллса и Пулмана. Иронично: первый написал целую историю с названием «Машина времени», когда как у второго главная героиня цикла жила в схожем с вашим мире и носила имя Лира. Совпадение?

Не думаю)

Вернёмся к работе: никаких ошибок не наблюдалось, ни пунктуационных, ни логических, ни орфографических (что очень порадовало и впечатлило, ибо первая глава вышла огромной); повествование лилось рекой гладкой, бурлящей лишь в моменты опасностей (что создавало контраст и не выглядело чуждо, экшн есть экшн, даже если он заключается в прятках от стражей порядка); сама завязка вышла размеренной, плавно вводящей в сюжет и рассказывающая о мире. Единственное, что меня слегка смутило (но не показалось ужасающим или шибко тяжким), так это количество описаний. В плане, вы настолько глубоко погрузились в своё произведение и мир механики, что мне, гуманитарию и любителю лёгкого стиля, казалось удивительным то, что вы написали.

..Ладно, это мягко сказано: я опешил от количества подробностей и деталек, чтобы месте создали потрясающее устройство.

Не сказать, что это минус, наоборот, мне даже понравилось, как, думаю, понравится каждому фанату жанра фантастики в стиле мировых авторов. Честно говоря, переваривая прочитанное в голове сейчас, также ваш стиль чем-то напомнил мне Жюль Верна... Интересно. Любопытно. Интригующе.

Вернусь к вам вскоре, лишь надеюсь, что доживу до конца романа!

Оценки
Идея: 5 из 5
Сюжет: 5 из 5
Персонажи: 5 из 5
Язык: 5 из 5

Richard Connolly · Среда в 20:47

Комментарий с другого сервиса:

Richard Connolly сказал(а):
ЧАСТЬ II: ТЕНИ ПРОШЛОГО

Автор: Gina Wolzogen 19 июня 2025 г., 18:44

Вау! Не ожидала, что фанфик будет такой классный. Это не просто фанфик, а полноценный фантастико-исторический роман. Уровень проработки, насыщенность деталей и стиль говорит о том, что автор горит данным фанфиком! Слог на высоком литературном уровне. Насчёт миростроения...блестящая работа. Описание катакомб под Библиотекой выполнено с завидной педантичностью. Удивительно, как вам удаётся совместить техническое описание с магическим реализмом! Машина времени здесь не просто устройство, а аллегория. Тут не дешёвый мистицизм, а тщательно проработанная псевдонаучная мифология. Идея, что поэтическая формула есть математическое уравнение — очень крутая! Я вообще бы до такого не додумалась. В общем, фанфик шикарный и сложный, но того стоит! :thumbup:

Оценки
Идея: 5 из 5
Сюжет: 5 из 5
Персонажи: 5 из 5
Язык: 5 из 5

Richard Connolly · Среда в 20:49

Комментарий с другого сервиса:

Richard Connolly сказал(а):
ЧАСТЬ III: ПОД СВОДАМИ ВЕЧНОСТИ

Автор: Аи Старк 10 июля 2025 г., 21:21

Приветствую вас, дорогой автор!

Необычная работа, я раньше ничего подобного не читала. Однако несмотря на объем в 60 с лишним страниц, которые размещены всего лишь в 3 главах, я твердо решила познакомиться с содержанием. И не зря!

Тема путешествий во времени, наверное, многих интересует. У каждого есть что-то, о чем он жалеет: слова, поступки, принятые решения. Искушение повернуть время вспять, чтобы все переиграть, то и дело появляется. Но вот в реальности все бы в итоге закончилось именно так, как в одном из вариантов будущего, возможного при вмешательстве Элиаса в естественный ход времени.

Важные темы тут поднимаются: сущность времени, связанные с его использованием моральные и этические вопросы, а также проблемы, к которым может привести бесконтрольное переписывание прошлого.

Мне еще понравилась мысль про то, что нужно не прошлое менять с помощью путешествий во времени, а готовить людей к вызовам будущего с помощью образования, науки и просвещения. Мне тоже кажется, что это самый верный путь избежать разного рода катастроф, которые поставят под угрозу жизнь человечества (и не только). К сожалению, не все разделяют эту точку зрения, но я все равно считаю, что образование, наука, культура и просвещение спасут мир И мне прямо даже захотелось внести посильный вклад в это самое спасение мира. Например, стать учителем. Конечно, это дело не одного дня, но мне бы правда очень хотелось однажды прийти к этому.

Спасибо вам за такой чудесный труд! Желаю вам бесконечного вдохновения и ресурса на создание новых работ, затрагивающих сложные, но такие важные вопросы

Оценки
Идея: 5 из 5
Сюжет: 5 из 5
Персонажи: 5 из 5
Язык: 5 из 5

Последний свиток (Пример)

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠

Richard Connolly

♠ Connolly Family ♠